— Да что ж дура такая?! — простонал Алексей, забрасывая увесистый чехол «Севера» за спину…

00.30.24

— Куда, дуреха?! — взревел Коваленко.

Старлея Женька не видел. То ли среди побитых тот лежал, то ли в соседней воронке. Но голову поднять сейчас можно было — долбанутые зенитчики, видимо, новый барабан или кассету в свою свинцоплюйку запихивали.

До края взлетной оставалось полсотни метров, и бегущую пятнистую фигурку даже в сумраке белой ночи было видно как на ладони. Шведова… Фиг его знает, кто и как санинструкторам физподготовку припадает, но выучить человека толком не сумели. Сразу видно, что баба, в смысле, девушка бежит. И что отчаянная до безумия, тоже видно…

Капрал что-то пробормотал.

— Лежи, гад! — зарычал Женька.

Ударила установка, заглушая крики финнов. Сейчас все орали: и те, кто здесь лежал, и от грузовика, и даже с той стороны, где бой с пустыми блиндажами угасать начал, тоже дружно вопили. Должно быть, весь аэродром видел. Оранжевый факел сумасшедшего 20-миллиметрового зенитного автомата и пятнистую балахонистую фигурку, торопящуюся-спотыкающуюся к нему вдоль кустов…

00.30.45

…Рация, падла, куда-то в бок тянула. Алексей споткнулся о корни, устоял, в рытвину какую-то оступился, на колени шмякнулся. На поле многоголосо орали, потом вновь врезала зенитка. Мелькали над полем трассеры, алым отсвечивал пожар на той стороне…

Прогалина… Алексей с трудом перепрыгнул через канаву, вломился в кусты. Нет, так не догонишь. Левее призывно манил простор вырубки, что вдоль взлетной идет. Выскочить? А толку? И Марихе не поможешь, и сам…

Тут тропка подвернулась. Правильно вроде бы ведет. Алексей старался дышать ровнее, бок резало болью, рация грузно моталась на спине, ведь лямки старший лейтенант под себя подгонял. Ох, черт, и кто ж ее такую угловатую выдумал?

Гремел финский крупнокалиберный — рядом где-то… Просвет…

Алексей увидел траншею между пеньков — полузасыпана близким разрывом бомбы, вокруг рыхлый желтый песок. Дальше бревенчатый обвод орудийного окопа — несколько бревен встали дыбом, сбитые взрывной волной… Неподвижное тело в светлой форме… пулемет со здоровенным барабаном, кто-то рядом возится… дальше простор летного поля…

Нет, не догнал. Кусты опушки словно вышвырнули из-за себя фигурку, — пухлую, мягкую в пятнистом балахоне, она замахнулась, нелепо занося локоть…

Гранату Алексей не увидел — уловил, как падает на землю старшина, плюхнулся сам — гадина-рация жестко двинула по спине. Трофимов застонал — стон слился с хлопком «лимонки». Вроде добросила Мариша…

Свистнули осколки, с сосен, уже облысевших от взрыва бомбы, хиленько посыпалась хвоя. И завыли — там вдалеке, — закричали люди. Финны в атаку поднялись, что ли?

Черт его знает, что там с атакой, но влупили по опушке крепко. Пулемет, да, похоже, не один. Это по Марихе — финны видели, как выскочила…

Алексей полз к опушке — над головой свистели пули, тукались в стволы. В пулеметном окопе кто-то стонал. А старшина распласталась почти на открытом. Что ж она? Отползала бы…

Трофимов со стоном свалился в крошечный окопчик — наблюдатель у финнов здесь, должно быть сидел. Котелок, песком закиданный, газеты какие-то…