– Неужели ты вытащила нас обратно в мир живых только для того, чтобы выразить свой неуместный гнев по поводу решения, принятого сто лет назад? – резко спросил Реджис и на сей раз привлек всеобщее внимание, вышел вперед, стал между Бренором и женщиной и смело посмотрел на нее.

Кэтти-бри тоже посмотрела на него, и на миг на ее прекрасном лице отразилось удивление, но затем она улыбнулась.

– Это была ошибка, и крупная ошибка, – сказала она. – И я считаю, что сейчас все мы должны понять это, потому что нам предстоит делать выбор, и решения наши, скорее всего, так же сильно повлияют на судьбы Королевств и рас, как и те, что мы принимали прежде.

– Наши ошибочные решения, ты хочешь сказать! – воскликнул явно взволнованный Бренор.

– Именно так, – немедленно согласилась Кэтти-бри; и ни малейших признаков неуверенности или сомнений не было ни в ее голосе, ни в выражении лица, ни в позе.

– Ты, как я вижу, чертовски уверена в себе, девчонка, – фыркнул Бренор.

– Это орки. – Голос женщины был ровным и неумолимым, словно сама смерть. – Мы должны были перебить их всех до единого.

– И их женщин тоже? – спросил Дзирт.

– А где тут детская? – ответила Кэтти-бри, превосходно имитируя выговор дворфов; это был безжалостный боевой клич, который бородатый народ издавал, вломившись в крепость гоблинов или злобных великанов. Это была старая дворфская шутка, и, произнося ее, они чокались кружками, словно это был похабный тост. Но когда Кэтти-бри произнесла эти слова, остальным четверым снова показалось, что она мрачна как смерть.

Дзирт поморщился, услышав эту фразу.

– Значит, ты взяла бы меч и?.. – начал он.

– Да, – ответила она, и присутствующие содрогнулись, когда ледяной ветер полного безразличия к чужой жизни коснулся их.

Дзирт не мог оторвать недоверчивого взгляда от женщины, стоявшей перед ним. Внезапно она показалась ему такой высокой, прекрасной и одновременно наводящей страх, в своем белом платье и черной шали. Он почувствовал на себе взгляд Реджиса, но не сумел заставить себя обернуться к хафлингу: знал, что все равно не может дать достойного ответа, и на лице его появилось жалкое выражение. Потому что из присутствовавших Дзирт был смущен и потрясен больше всех!

– В чем дело? – тихо спросил у него Реджис.

– Бремя, которое ты несешь, мешает тебе ясно мыслить, – обратилась Кэтти-бри к Дзирту. – Ты надеешься найти собственные черты в других – даже в орках и гоблинах. – Она покачала головой. – Но это невозможно, за очень редким исключением.

– Нет, ты точно стала слишком уверена в себе, дочка! – снова рявкнул Бренор.

Вульфгар засмеялся у него за спиной, и все с удивлением обернулись к человеку.

– Так говорит ей Миликки, – объяснил он и кивнул на Кэтти-бри; и все повернулись к женщине.

Та до сих нор даже не моргнула и лишь кивнула, подтверждая слова Вульфгара.

– Гоблины не похожи на остальные расы этого мира, – объяснила Кэтти-бри. – Они не таковы, как люди, хафлинги, эльфы, дворфы, гномы… даже дроу. В этом и состоит твоя ошибка, любовь моя. Эту ошибку все мы совершили в тот далекий день, когда согласились подписать договор ущелья Гарумна. Мы видели мир со своей точки зрения и приписывали свои взгляды и здравый смысл оркам. Возможно, потому, что нам очень хотелось в это верить, возможно, потому, что нам не дали выбора, но в любом случае мы ошиблись. И Миликки показала мне это.