– Да, так, Дасти. – Рассеянным жестом Мэллори стряхнул с себя снег и вновь посмотрел на американца. – Стивенс слишком много знает. Немцам известно, что мы на острове, но неизвестно, как мы намерены проникнуть в крепость и когда начнется эвакуация гарнизона Кероса. А Стивенсу это известно. Они заставят его говорить. Скополамин любому язык развяжет.

– Скополамин? Умирающему? – недоверчиво произнес Миллер.

– А что тут особенного? Я сам бы прибегнул к этому средству. Если б ты был комендантом крепости и знал, что в любую минуту твои орудия и полгарнизона могут взлететь на воздух, то сделал бы то же самое. Посмотрев на капитана, Миллер покачал головой.

– Опять я…

– Знаю, знаю. Со своим длинным языком, – засмеялся Мэллори и хлопнул американца по плечу. – Мне это тоже не по душе, Дасти. – Повернувшись, он направился в другой конец пещеры. – Как себя чувствуете, главстаршина?

– Ничего, сэр. – Только что проснувшись, Браун дрожал от холода в своей мокрой одежде. – Какие-нибудь неприятности?

– Уйма, – заверил его Мэллори. – Сюда направляется поисковая группа. В течение получаса нам надо смотаться. – Взглянув на часы, капитан произнес: – Сейчас ровно четыре. Как думаете, сумеете связаться с Каиром?

– Бог его знает, – признался Браун, вставая на затекшие ноги. – Вчера с рацией не слишком бережно обращались. Попытаюсь.

– Спасибо, главный. Смотрите, чтобы антенна не высовывалась выше кромки оврага. – Мэллори собрался было выйти из пещеры, но тут взгляд его упал на Андреа, который сидел на камне возле самого входа в укрытие. Склонившись к автоматическому карабину системы «маузер» калибра 9,2 мм к прикрутив к его стволу оптический прицел, грек старательно заворачивал оружие в белый вкладыш от спальника.

Мэллори молча наблюдал. Вскинув на капитана глаза, Андреа улыбнулся и, поднявшись, протянул руку к рюкзаку. Через полминуты, надев белый маскировочный костюм и завязав под подбородком тесемки капюшона, он всунул ноги в эластичные голенища брезентовых сапог. Затем поднял карабин и с виноватой улыбкой произнес:

– Схожу прогуляюсь, капитан. Конечно, с твоего разрешения.

Вспомнив недавно произнесенную Андреа фразу, Мэллори медленно кивнул.

– Вот что ты имел в виду, говоря, чтобы я зря не расстраивался. Так бы сразу и сказал. – Но в голосе Мэллори не было ни возмущения, ни досады за своеволие Андреа. Этому греку не очень-то прикажешь. Когда он ждет одобрения своих действий по тому или иному поводу или при каких – то обстоятельствах, то делает это лишь из вежливости, как бы предупреждая, чт6 именно намерен предпринять. На этот же раз капитан испытывал не возмущение, а чувство облегчения и признательности.

Капитан толковал с Миллером о том, что Стивенса придется нести с собой, а затем бросить. Говорил с деланным равнодушием, пряча свою боль и горечь. И лишь теперь, когда стало известно, что принимать такое решение нет нужды, Мэллори понял, как трудно было .бы ему это сделать.

– Прошу прощения, – произнес Андреа со смущенной улыбкам. – Конечно, следовало сказать. Но я думал, ты меня понял… Ведь это лучшее решение, верно?