Часов в пять утра, когда группа карабкалась вдоль ущелья по предательски скользкому склону к гребню горы, на которой росло несколько низкорослых рожковых деревьев, Мэллори решил, что в целях безопасности им следует связаться вместе. Минут двадцать группа гуськом поднималась по склону, становившемуся все круче. Идя впереди, Мэллори боялся оглянуться и посмотреть, каково приходится Андреа. Неожиданно подъем окончился, они очутились на ровной площадке, обозначавшей перевал, и, по-прежнему связанные друг с другом, стали пробиваться при нулевой видимости сквозь слепящую пелену снега, спускаясь, словно на лыжах, вниз.

До пещеры добрались на рассвете, когда в восточной части неба на фоне снежной круговерти стали возникать серые полосы – приметы унылого, безрадостного утра. По словам мосье Влакоса, вся южная часть острова Наварено изрыта сотами пещер. Пещера, которую они обнаружили, была пока единственной. Точнее говоря, то был темный, узкий проход среди хаотически разбросанных глыб вулканического происхождения, засыпавших ущелье, спускающееся к обширной долине, которая осталась в трехстах или шестистах метрах от них, – долине, все ещё скрытой в ночной мгле.

Какое-никакое, но для замерзших, измученных людей, мечтающих о том, чтобы уснуть, то было укрытие. Места хватало всем, немногие щели, через которые проникал снег, быстро заткнули, вход завесили пологом, прижав его булыжниками. В тесноте и темноте со Стивенса сняли мокрую одежду и, засунув его в спальный мешок, снабженный сбоку молнией, влили в рот юноше бренди, а под голову, обмотанную бинтами в пятнах крови, сунули груду сухого тряпья. Потом все четверо, даже неутомимый Андреа, рухнули на покрытую сырым снегом землю и уснули мертвецким сном, не чувствуя ни острых камней под собой, ни холода, забыв про голод. Уснули, не сняв мокрой, липнущей к телу одежды и не ощущая боли, когда начали отходить закоченевшие руки и лица.

Тусклое, в ореоле лучей, солнце, пробивавшееся сквозь снеговые тучи, давно пройдя точку зенита, катилось на запад к заснеженному, словно нарисованному отрогу горы. Приподняв край полога, Андреа чуть отодвинул его в сторону и с опаской посмотрел вниз, куда сбегала лощина. Постоял неподвижно несколько мгновений, растирая затекшие мышцы ног и щурясь от ослепительного блеска снега. Потом выбрался из убежища, в несколько шагов достигнув края впадины, лег у края и осторожно выглянул.

Книзу открывалась панорама почти симметричной долины, словно вырвавшейся из тесных объятий крутых горных склонов н плавным изгибом уходившей на север. Андреа узнал похожую на крепость, возвышавшуюся справа над головой долины темную громаду. Вершина её была покрыта шапкой снеговых туч. Это Костос, самая высокая на острове Навароне гора. Ночью они преодолели её западный склон. На востоке, милях в пяти, уходила ввысь третья гора, лишь немногим ниже Костоса. Северный её склон круто обрывался, переходя внизу в равнину, расположенную в северо-восточной части острова. А милях в четырах, на северо-северо-востоке, много ниже снеговой линии и редких пастушьих хижин, в лощине, вдоль берега черной извилистой речки выстроились дома с плоскими крышами. Не иначе, как селение Маргарита.