Налил воду в стакан, бросил в него пару шипучек «Аспирина», расслабился, наблюдая за веселыми пузырьками.

Вошедшую в кабинет Елену встретил удивленным:

– Ты что здесь делаешь?

– Боже ты мой! – Елена бросила на стол планшет и ручку, подлетела к нему. – Я прибью этого паразита!

На эмоциях протянула к его лицу руки, тронула ладошками – теплыми, мягкими. Григорий не сдержался, накрыл ее ладони своими, от удовольствия закрыл глаза. Столько нежности в прикосновениях, во встревоженном взгляде. Как же давно не было этого чувства – тихой радости от того, что кто-то о тебе беспокоится. Нет, не кто-то. Именно она.

– Я в норме, – промурлыкал он. – А ты почему здесь?

– Я тут работаю. Или ты меня уволил?

Хотела отстраниться, но Григорий не позволил. Удержал.

– Нет, не уволил. Просто могла дома побыть.

– Не хочу я дома.

– Понимаю.

Посадить бы ее на колени, обнять. Прижать сильно, но нежно. Почувствовать ее тепло, поцеловать…

А почему бы и нет?

Дернул на себя, ловко подхватил и усадил на колени. Елена испуганно охнула, в первые мгновения растерялась.

– Ты чего? – стукнула его по плечу. Не больно, так, для вида. – Отпусти.

– Я за тебя бился и хочу награду.

Нежно провел ладонью по ее шее, коснулся кончиками пальцев затылка, гадая, как далеко может зайти, что она ему позволит. И только потянулся к губам, как в дверь постучали.

– Войдите! – разрешила Елена, вскакивая и поправляя юбку.

– Опять бросаешь, – проворчал Григорий. – Бессердечная ты!

– Да ну тебя…

В дверях показалась Ольга.

– Григорий Викторович, к вам посетитель.

– Зовите.

Он ожидал увидеть кого угодно, но не взъерошенную, заплаканную дочь Елены.

– Это все из-за вас, да? – Диана влетела в кабинет, словно маленький ураган. Ринулась к Григорию, но увидела мать, остановилась. – Мам, как ты могла? Почему?

– Хороший вопрос, – Елена нахмурилась, скрестила руки на груди, разглядывая дочь. – Только еще бы знать, о чем ты?

– Папа ушел! – взвизгнула девушка. – Это вы виноваты? – махнула на Григория сумочкой. – Просто босс? Просто?! Мам, ты с ума сошла? Зачем?

– Так, понятно, – Елена взяла в руки телефон. – Он, значит, ничего тебе не сказал? Трус.

– Сказал, что так всем будет лучше! А кому – всем? Тебе только!

Григорий благоразумно молчал, понимая, что ребенок на грани истерики и ему лучше не вмешиваться.

– На, – Елена протянула дочери телефон, – смотри.

– Это что?

– Смотри и говори, что видишь.

– Ну, папа…

И замолчала. Всхлипнула, виновато посмотрела на мать, на Григория, снова на фото.

– Ничего так вкус у твоего папки, да, Динка? – в голосе Елены слышалась сталь. – Что такого он тебе наговорил, что ты прилетела сюда выяснять отношения?

– Ничего, – пискнула Диана. – Мамуль… Мам, прости…

И заплакала.

Растерянная, беспомощная маленькая девочка. Ребенок, мир которого рухнул в одно утро. Сбитая с толку, расстроенная. Стояла и плакала, размазывая по щекам слезы.

Григорий посмотрел на Елену – ну подойди, пожалей, что ты стоишь? Видишь же, как ей плохо!

Елена выдержала воспитательную паузу, медленно подошла к рыдающей дочери, обняла, погладила по волосам.

– Мамуль прости меня, – проревела виновато Диана, – все меня простите…