– Тебе страшно, – поняла Елена, присела рядом. – Но почему я?

– Я не могу говорить об этом с Антоном или папой. – Инга уткнулась лбом в согнутые колени. – Они не хотят, чтобы я расстраивалась, а мне вправду страшно. Очень!

– Иди ко мне, – протянула к ней руки, прижала к груди и с удовольствием ощутила ответные объятья. Бедная девочка. Она всегда должна быть сильной, чтобы не расстраивать родных. Как же это знакомо, и как же это тяжело.

– Они не разрешают мне плакать, – всхлипнула девушка, прижимаясь к Елене всем телом, словно искала укромное место на ее груди. – А я так хочу!

– Я тебе разрешаю, милая. Поплачь. Со мной можно.

Инга уткнулась в ее плечо и зарыдала. Горько, жалобно.

Елена поняла – Инга была на грани и пригласила кого-то со стороны от отчаяния. Как же ее все «берегли», чтобы ребенок позвала на помощь мало знакомого человека.

«Они не разрешают мне плакать».

Она тоже запрещала себе показывать слабость, в одиночку терпела боль, носила в себе огромный груз потерь и страхов. Не позволяла эмоциям открывать свою душу – рваную и больную. Истерзанную непростой жизнью.

И Елена позволила себе эту маленькую слабость. Заплакала вместе с больным ребенком, и каждая в слезах отпускала уставшую боль.

А ведь и вправду стало легче.

– Пошли, погуляем? – Елена заботливо вытерла Инге слезы. – Насидишься еще в палате.

Девушка кивнула, хотя не хотела никуда идти. Пошла за Еленой больше из благодарности, но как только они оказались в уютном дворе клиники, улыбнулась. На улице стояла прекрасная погода молодого лета, и все вокруг тонуло в лучах теплого солнца. Что-то изменилось вокруг, а может, в ней самой. И это было удивительно приятно.

Сначала молча ходили по дорожкам, чуть задерживались, разглядывая скульптуры и причудливые клумбы, но Инга быстро устала.

– Я сейчас еле ноги таскаю, – призналась она, присаживаясь на лавочку в беседке. – Простите меня.

– Нашла, за что извиняться, – Елена селя рядом, приобняла ее. – Ты очень сильная.

– Я за другое прошу…

– Боже! – Елена закатила глаза. – Да что ж это у меня за неделя-то такая, все извиняются. Ты-то за что?

– Это была моя идея писать вам СМС про мужа…

Инга была готова к тому, что Елена оттолкнет ее, перестанет обнимать, может, уйдет. Но удивилась, когда услышала ее тихий смех.

– Да ты провидица, милая! Нервы конечно попортила, но заешь, это было что-то вроде подготовки. Я один хрен спалила кобелину. Вот только не пойму, – она чуть отодвинулась, заглянула в испуганные глаза девушки. – А на фига?

– Я очень хотела, чтобы вы были с нами.

– И зачем?

– А вы меня не помните?

Елена все же отодвинулась, внимательно посмотрела на Ингу. Покачала головой.

– Нет. Тебя я бы запомнила.

– Лет пятнадцать назад вы работали на складе у моего папы. Помните «Хозтовары оптом»?

– Ну конечно. Мы тогда с Юрой были в неплохих отношениях. Он помогал мне, когда Илья уезжал надолго.

– Я его дочь.

– Погоди! – лицо Елены озарила широкая улыбка, Инга улыбнулась в ответ, подхватив ее веселое настроение. – Ты та самая малышка-пухляшка, которая бегала ко мне в подсобку пить чай?