Это была сирена с островов, мимо которых проплывал Одиссей. Смертельная приманка. Почему я так думал, не знаю. Я стоял, а она продолжала идти, наклоняя время от времени обрамленное рассыпающимися волосами лицо, чтобы погрузить его в цветы, которые держала в руке (на Луне, где никто ничего никогда не сможет понюхать). Она не обращала на меня ни малейшего внимания. Независимо от того, как выглядели и действовали устройства лунной фата-морганы, они должны были функционировать логично как плод логических программ. Это могло стать точкой опоры. Чего-то ведь надо было придерживаться. Невидимое зеркало имело целью обезвредить любого вооруженного разведчика. Увидев противника, он прицелился бы, вначале только для самообороны, а не для выстрела, так как в его задачу входила разведка, а не нападение. Но когда мнимый противник тоже прицелился, разведчик стрелял, чтобы уцелеть, потому что, дав себя безропотно уничтожить, не выполнил бы запрограммированного заранее задания. Я же этого не сделал. Не применил оружия. Зато вызвал Землю и сказал Вивичу, что вижу. Или мои слова подслушивали? Почти наверняка, нет. Хотя теперь, когда я об этом думаю, мне кажется чудовищной ошибкой, просто катастрофическим упущением во всем разведывательном проекте, что никто не подумал заблокировать от подслушивания связь Тихого с базой. Соответствующий преобразователь, встроенный в мое радио, передавал бы то, что я говорю и слышу с базы, в виде потока закодированных сигналов. Здешние компьютерные подземные арсеналы должны были знать человеческий язык, а если его первоначально и не знали, очень даже легко могли выучить, прослушивая Землю с десятками тысяч ее радиостанций. А если так, то столь же просто они могли принимать телевизионные программы, и именно из них, как Афродита из пены морской, родилась нагая девица. Логично, ничего не скажешь. Коли не робот – ведь не стреляет и даже не пытается толком исследовать собственного близнеца, а надо думать, с этого начал бы сразу любой после посадки, – значит, человек. Ну а раз человек, то наверняка мужчина, потому что люди на такую разведку вряд ли выслали бы первой женщину. Если же мужчина, то его ахиллесову пяту выдает любая телепрограмма. Эта пята – противоположный пол. Значит, в любом случае нельзя было приближаться к искусительнице, ибо это могло мне дорого обойтись. Как дорого, я не знал, но предпочитал опытным путем не выяснять. О правильности такого рассуждения свидетельствовала ее внешность – лицо сирены, потому что историю с той, другой, хотя тоже блондинкой, не мог знать никто. Ее скрывала абсолютная тайна. Или у каких-то лунных оружейников были союзники в Лунном Агентстве? Пока что я это исключал.

Она шла медленно, и у меня было достаточно времени на лихорадочные размышления, но теперь нас уже разделяли всего несколько десятков шагов. Она ни разу не взглянула в мою сторону. Я пытался разглядеть, оставляют ли ее босые ноги следы на песке (ведь мои ботинки оттискивали на нем каждый шаг), но ничего не увидел. Оставляй она следы, было бы хуже, еще хуже, это означало бы просто поразительное совершенство фата-морганы. Зато я видел ее лицо и вздохнул с облегчением. Это была не Мэрилин Монро, хотя ее черты показались мне знакомыми, вероятно, по какому-то фильму. Скорее всего лицо украли у какой-то актрисы или другой красотки, потому что оно было не только молодо, но и прекрасно. «Лунная сирена» шла все медленнее, словно не могла решить, остановиться ли и присесть, а может, даже прилечь на солнце, словно на пляже. Она больше не прикрывала грудь цветами. Просто держала букет в опущенной руке. Осмотрелась, нашла большой, слегка наклонный камень с гладкой поверхностью, присела на него, а цветы выпустила из рук. Странно выглядели эти красные, желтые и голубые цветы на фоне мертвого, серо-белого пейзажа. Она сидела боком, а я с таким напряжением, что у меня вот-вот были готовы закипеть мозги, думал, чего ее создатели или хозяева ожидают сейчас от меня как человека и поэтому чего именно я не должен делать. Если б я сообщил Вивичу, кого встретил, это было бы, пожалуй, то, чего