Мама всегда инспектировала моё вязание, но тут она давно не заглядывала в мою рабочую корзинку. Теперь настал момент предъявить ей работу. Я неуверенно протянула корзинку для осмотра.

– Это ты связала?

– Да, мама.

– Есть чем гордиться?

Гордиться? Я задумалась. Вопрос с подковыркой? Не понимаю, куда она клонит.

– Я тебя спрашиваю, Кэлпурния.

– Нет, гордиться тут особенно нечем.

– Так почему ты не можешь работать так, чтобы можно было гордиться результатом?

Я снова задумалась. Ничего умного в голову не приходит. Придётся отвечать честно.

– Потому что это скукотища.

Правдивый ответ, но я ещё рта не закрыла, как поняла, какая я дура.

– А‑а‑а. Скукотища, значит?

Нехороший знак – мама, как попугай, повторяет мои слова. Ага, попугаи. Очень интересные птицы, живут долго-долго, так что их можно даже завещать потомкам. Дедушка рассказывал мне о попугае, который жил больше ста лет и выучил четыреста фраз. Он их произносил не хуже любого человека…

– Кэлпурния, ты…

Вряд ли мне разрешат держать большого попугая (дедушка сказал, что они очень дорогие), но, может быть, можно завести птичку поменьше, ну, скажем, какаду или волнистого попугайчика… Мама что-то говорит… Что надо побольше упражняться…

– Надо больше трудиться…

Волнистый попугайчик, на худой конец. Их, кажется, тоже можно выучить разговаривать.

– Когда я была в твоём возрасте…

Если бы у меня был волнистый попугайчик, я бы ему разрешала летать по всему дому? Нет, наверно. Вдруг парадная мебель покроется помётом, словно белым чехлом? Ему тогда точно не поздоровится. Да ещё и Идабель, кошка, которая спит в корзинке на кухне. Пусть лучше летает в моей комнате. Пусть сидит на спинке кровати и чирикает мне в ухо, такой приятный звук…

– Кэлпурния!

Я прямо вздрогнула.

– Да, мама!

– Ты не слышала ни одного слова!

Откуда она знает?

– Последний раз повторяю, слушай внимательно. Ситуация из рук вон. Рукоделие ужасающее. Придется исправляться. Уверена, ты способна на большее. Понятно? Удивительно, что мисс Харботтл не прислала мне ни одной записки.

Прислала. По правде говоря, даже две.

– Будешь готовиться к ярмарке и каждый вечер показывать мне свою работу.

Придётся подзаняться рукоделием. Какая невероятная тоска. Но ничего, нас семеро, мама подчас забывает, что она кому сказала. Иногда можно затеряться в толпе, и тебя не заметят, если ведёшь себя тихо и сливаешься с окружающей средой, как хамелеон. Иногда можно нырнуть поглубже, и мама перестаёт обращать на тебя внимание, особенно если не грубить и не делать резких движений. Но на этот раз надежды мало. Теперь она с меня глаз не спустит. Я единственная девочка – девочка на выданье.

День шёл своим чередом. Я уже переделала невероятную кучу домашних заданий – совершенно несправедливо столько задавать. Но ещё пару часов будет светло и можно заняться настоящим делом. Я на полных парах рванула к двери. Мама в гостиной проверяла счета.

– Кэлпурния, – позвала она. – Опять на речку?

Ну всё, поймали.

– Да, мамочка.

Я – самая послушная в мире пай-девочка.

– Сначала принеси мне свою вышивку.

– Чего?

– Что за тон? Да, детка. Сначала покажи вышивку, потом посмотрим про речку. И где твоя шляпка? У тебя будут веснушки.