С Джесси Джеймсом стало как-то уютнее. Я снова улеглась, а котёнок замурлыкал у меня на груди и стал тереться о плечо. Только я начала снова задрёмывать, как в дверь опять постучали. Это дедушка принёс две толстые книги.

– Будет что почитать, пока длится ссылка, – произнёс он торжественно.

– Спасибо!

Я закрыла за дедом дверь. Зачем мне среди ночи книги? Есть хочется ужасно, настроение – хуже некуда, в общем, не до чтения. Хотя название одной из книг – «Большие надежды» – звучит заманчиво. Вторая называется «Основы сельского хозяйства на Юге». Скучища! Почему она такая странная на ощупь? Да это же вовсе не книга! Это деревянная коробочка, искусно сделанная и раскрашенная, не отличишь от книги в кожаном переплёте. Повозившись немного, я нашла защёлку, и коробка открылась. Внутри обнаружился толстенный сэндвич с мясом, завёрнутый в вощёную бумагу. Я роскошно устроилась на кровати с книжкой и сэндвичем. Ах! Постель, книга, котёнок, еда – что ещё нужно человеку для счастья?

Примерно через полчаса в дверь постучался папа и тихонько позвал:

– Кэлли!

Я не хотела расставаться с Пипом, поэтому сунула книжку под одеяло – Джесси Джеймс протестующе замяукал, – отвернулась к стенке и притворилась спящей. Мне показалось, он хочет что-то сказать, может быть, что-нибудь важное. Странное ощущение! Но папа молча вышел, предварительно погасив лампу. Вот тут я действительно разозлилась – никому, кроме Гарри, не разрешалось держать спички в спальнях. Нечего делать, придётся спать. Оно и к лучшему: завтра – урок музыки. Буду в хорошей форме – не дам мисс Браун повода на меня сердиться.

Засыпая, я вспоминала сегодняшний день. Горло ещё саднило, но я была полна гордости. Столько сыновей в семье, а я первая попробовала спиртное. Так я тогда думала. Позже обнаружилось, что в маминой «Растительной микстуре Лидии Пинхем» было почти сорок градусов.

Трудно постоянно помнить, что возрастание численности каждого существа постоянно задерживается незаметными враждебными причинами…

Лето тянулось бесконечно. О жаре помогали забыть только прохлада реки и полумрак дедушкиной лаборатории. Дневник пополнялся всё новыми и новыми записями. На каждой странице – множество вопросов, изредка ответы да неумелые зарисовки растений и животных. Несмотря на новые интересы, уроков музыки тоже никто не отменял.

Наша учительница мисс Браун – тощая высохшая жердь, а линейкой по пальцам может стукнуть от души. Иногда так ударит, что пальцы срываются, клавиши грохочут и резкий некрасивый аккорд взрывает плавное течение музыки. Странно, что мама никак не реагирует на этот страшный шум. А ведь она сидит с шитьём прямо за дверью. Почему-то, сама не знаю почему, я никогда не жаловалась маме на атаки мисс Браун. Наверно, думала: что-то постыдное в моём собственном поведении провоцирует мисс Браун на такие дикие воспитательные меры. Сказать по правде, сердилась она всегда по делу. Она кипела от ярости, если я путалась в нотах и не могла сыграть то, что без ошибок играла всю неделю. (К сожалению, угрожающе поднятая линейка совершенно не помогала.) В одном отношении я была трусихой – переживала всё в себе, никому ничего не говорила. За что нам с Гарри эта еженедельная мука? Чем мы заслужили дополнительную культурную нагрузку? Другие-то братья свободны как ветер.