Лаврик смотрел на него ясным, чистым, незамутненным взором юного ангела со старинной иконы, бесконечно далекого от мирской суеты и грязи. Лик его был благостен и непорочен. Он даже не улыбался, стервец.

— Вот это вот я и имею в виду, — сказал Мазур сердито. — Когда ты обретаешь вид святого отшельника, жди подвоха… Так что?

— Ну, ты уж не переживай, пожалуйста, — сказал Лаврик без тени раскаяния. — Интересы дела, сам понимаешь. Пришлось, тут ты в самую точку угодил, опять поставить в чистом поле убедительную приманку. В интересах дела, само собой. Но ведь сработало, верно? Вокруг тебя закрутились все заинтересованные лица, а на меня никто и внимания не обращает, и я могу работать спокойно… По-моему, ничего страшного с тобой не произошло. Подумаешь, помахался в темном переулке с местными недотепами. Есть и приятная сторона, а? В лице твоей новой подружки. Только ты тут мне не вкручивай, что в постельку ее тащил, превозмогая ужас и отвращение…

— Да поди ты, — сказал Мазур без всякого раздражения. — Все я понимаю. Интересы дела — это святое. Но ты мог меня хотя бы предупредить, что опять выставляешь болваном?

— Извини, не мог. Когда я на службе, я циник и хам, и не существует для меня дружеских привязанностей…

— А если бы мне дали по башке чем-нибудь тяжелым? Или разрядили магазин в могучую, но незащищенную спину?

— Ну, что ты, как дите малое… — поморщился Лаврик. — Такие вещи с кондачка не делаются, должны быть веские причины, а их пока что не усматривается. Тебя просто старательно изучают.

— И кто они?

— А хрен их пока что ведает, откровенно говоря, — сказал Лаврик. — Неустановленные личности, казенно выражаясь, — ни этот твой прилипала, ни крошка Гвен. В комнате у нее, кстати, ничего подозрительного не отыскалось. Только примитивный приемничек, по которому она тебя подслушивает.

— Значит, все-таки она микрофон всадила?

— Ага. Но зачем ей это и на кого работает, не докопались пока. Паспорт у нее, во всяком случае, штатовский. Как и у того хмыря. Трудно, понимаешь ли, в сжатые сроки установить таких вот, нигде допрежь не засвеченных субъектов. Но вот то, что от них за версту шибает дурным любительством — непреложный факт… Говорю, как специалист. Не профессионалы, которые талантливо притворяются дилетантами, а именно стопроцентные, патентованные любители. Есть все основания так думать. А посему не переживай особенно за свою могучую спину — о которой, помимо всего прочего, кубинские товарищи заботятся трепетно.

— Догадываюсь, — угрюмо сказал Мазур.

— Вот и принимай жизнь, как она есть… — ухмыльнулся Лаврик. — Пойдем, интереса ради побродим по пирсу? Почему бы тебе эту блондиночку не зацепить? С твоей-то неотразимостью и умением вмиг обольщать любое существо женского пола. Да ты не надувайся, как мышь на крупу, я не издеваюсь, а с завистью констатирую факт… Пошли?

Он бросил на столик местную банкноту — по размерам и пестроте ничуть не уступавшую флоренсвилльской, — и они, спустившись с террасы летнего кафе, двинулись вдоль пирса со всей беззаботностью праздных гуляк.