Вийетар бросился к двери. Было слышно, как он истошным голосом зовет Жакоба. Он вернулся с безумным взором, оставив дверь открытой, и замахал на виконтессу руками:

– Уходите! Убирайтесь! Мне надо работать.

Виконтессе не требовалось вторичного предложения. Ей стало страшно наедине с Вийетаром. Но еще страшнее было другое. Его угрозы в адрес лже-Лебеля заставили ее осознать, что она ненамеренно выдала Марк-Антуана и что он теперь в смертельной опасности. Она кинулась прочь, проклиная себя за неосторожность. Уже самое первое недоуменное восклицание Вийетара должно было послужить для нее предупреждением.

Она пересекла чуть ли не бегом Корте-дель-Кавалло и совсем не думала ни о том, кто же такой Марк на самом деле, ни о своем служебном долге. Ее мучила только одна мысль: Марку из-за нее грозит гибель. В голове у нее звучали слова Вийетара: «Интересно, однако, почему он вас пощадил?.. Говорите, почему?»

Теперь она и сама задавала себе этот вопрос. Он же должен был знать, чем она занимается. Почему же он не выдал ее инквизиторам? Ее сердце в любом случае велело бы ей предупредить его и спасти, но его великодушие по отношению к ней служило дополнительным стимулом.

Колокол на звоннице церкви Мадонна делл’Орто пробил одиннадцать часов; такой же трезвон доносился со всех других колоколен Венеции. Виконтесса стояла в нерешительности на набережной возле своей гондолы. Где он может быть? Как его найти? Тут она вспомнила слова Вийетара о том, что в течение последних недель Марк-Антуан восстанавливал здоровье в Ка’ Пиццамано. Если это было правдой и даже если сейчас его там нет, Пиццамани должны знать, где он.

Она велела гондольеру отвезти ее на Сан-Даниэле, а в это самое время Марк-Антуан высаживался вместе с Доменико на ступени Ка’ Пиццамано.

Получив на руки приказ об освобождении, он не терял времени даром, понимая, что медлить нельзя. В тот же вечер он отправился к дожу и, отдав ему приказ Вийетара, получил взамен приказ дожа выпустить капитана на свободу.

Новость о возвращении Доменико мгновенно облетела весь дом, как огонь, бегущий по бикфордову шнуру и набирающий скорость по мере продвижения. Привратник тут же сообщил об этом дворецкому, дворецкий лакеям, лакеи служанкам. Не успели Марк-Антуан и Доменико подняться в зал, как весь дом был уже взбудоражен. Хлопали двери, слышались быстрые шаги и возбужденные голоса.

Франческо Пиццамано, его жена и дочь вошли в зал, где их ждали двое прибывших. Графиня кинулась вперед, а граф с Изоттой охотно предоставили ей право первой прижать к сердцу сына, которого еще вчера она считала обреченным. Она ласкала Доменико, приговаривая что-то, как ласкала его еще грудным ребенком, чем почти довела его до слез.

Изотта обняла брата со слезами на глазах, затем граф прижал его к своей груди. Когда все немного успокоились, отец, мать и сестра стали спрашивать, каким чудом Доменико удалось спастись.

– Вот он, чудотворец, – ответил Доменико, указывая на Марк-Антуана, скромно стоявшего в стороне.

Граф с графиней поспешили обнять его. Вслед за ними подошла Изотта; глаза ее были полны томления и надежды. Она взяла Марк-Антуана за руку и затем, поколебавшись, поцеловала его в щеку, вызвав у него дрожь во всем теле.