Они поехали вдоль берега степью. Улеб, гордо сидящий на единственном, оставшемся от голодовки, княжеском коне и выглядел среди них знатным боярином или даже доместиком Византии, союзницы печенегов, а его спутники - печенежской охраной. Улеб поскакал вперёд раньше товарищей, везущих поклажу.

Вскоре запахло кизячным дымом. Улеб слышал отдалённый лай собак, плач детей и скрип повозок. Различил вдалеке куполообразные белеющие верха печенежских веж. Он поехал прямо на них. И вот отчётливее стал различать кочевное становище. Повозки, сделанные из деревянных дуг, покрытых толстою кошмою, в которых передвигались и жили круглый год семьи кочевников, образовывали кривые ряды. Вот потянуло запахом конского помета, тропы обозначились в траве, примятой и утоптанной копытами.

Вдруг из ковыля вынырнули две женщины. На бёдрах их трепыхались куски яркой ткани, всё остальное тело было голо. В длинных, свешивающихся космами на плечи волосах, жёстких как конская грива, были вплетены ракушки и кусочки цветного стекла. На обнажённых грудях шевелились и побрякивали мониста из разноцветных камешков. Печенежки пугливо поглядели на всадника, отчаянно завизжали и бросились бежать. Вслед за ними из высокой сочной травы выскочили на тропу голые ребятишки, заголосили и тоже помчались к вежам. На их крик к ближайшим вежам стали сбегаться люди и собаки. И как только Улеб подъехал, стараясь придать своей позе важный вид, тотчас же был окружён со всех сторон печенегами в шкурах. Поднялся галдёж, появились и всадники с арканами и луками. Их становилось всё больше и больше. Они съезжались по одиночке, на бегу останавливали коней, пригибались в седле и зорко всматривались в Улеба. По мере того, как увеличивалось количество всадников, женщины становились смелее и уже щупали одежду Улеба, щипали его и улыбались. Намётанным взглядом Улеб различил среди них щеголих, у которых на руках сверкали перстни, мочки ушей оттягивались крупными, из драгоценных камней, серьгами, а на голых руках и ногах звенели серебряные запястья, груди покрыты были набором ярких бус. Это не простые женщины, это - жены знатных и богатых печенегов. Нагие, загорелые, кривоногие, большеголовые ребятишки тёрлись подле них, хватали матерей за косы и за повязки вокруг бёдер.

- Я посланец от великого князя Святослава, - сказал Улеб. - Еду к вашему пресветлому князю Куре с добрыми вестями и дарами. Дары везут вслед за мной. Проводите меня.

Все разом загалдели. Улеб понял, что русских тут ждут и крайне недовольны, что прибытие их проморгали.

- Слезай с коня, я тебя провожу к князю, - сказал суровый седой старик, и взял коня Улеба под уздцы. - Князь Куря давно ждёт русов.

Улеб почувствовал во всем этом что-то недоброе, но всё-таки спрыгнул с седла. И тут же два здоровенных печенега набросились на него и скрутили ему руки. Седой старик выхватил из-за пояса грязную тряпку и завязал Улебу глаза. У него немного отошло от сердца. Значит пока не будут убивать, а в самом деле поведут к князю.

Одним взмахом Улеба подняли на круп лошади и привязали ремнём к чьей-то спине. Лошадь быстро помчалась вперёд и голоса стали стихать. Запахло опять степью, вольным ветром. Улеб догадался, что его везут в самое отдалённое место становища. Ехали недолго, и опять он ощутил запах жилья и стал различать голоса кочевников. Лошадь вдруг остановилась, и его стащили с седла. Ему развязали глаза, и он увидел перед собою самого князя Курю.