- Стас! - сунул я список.

Стас глянул на него, на меня, вздохнул глубоко и серьезно и велел:

- Все равно отдай. Примета. Рыбаки суеверны.

Юра толкнул, показывая в иллюминатор. Мы увидели зеленый вагончик. Деревья внизу било ветром от винтов. Сели. Но моторы не выключались.

- Чтоб в болоте не застрять, - крикнул Юра.

Он выпрыгнул и стал принимать груз. Я оттащил коробку с рыбными деликатесами командиру в кабину:

- Сувенир, - крикнул я. - Уже наловили.

- Точно вышли! - довольно крикнул он. - Тумана боялись.

И все так мгновенно мелькнуло: выгрузка, мы выскочили под ветер, сели у вещей, сжались, вертолет взревел, нас вжало в кочки, он вертикально поднялся, качнулся и лег на обратный курс. По колено в кочках, в мокроте болота мы потащили ящики к вагону. Пришлось ходить трижды. За работой я даже не заметил, насколько стало тихо. На кочках синели ожерелья блестящих бусинок, голубика.

- Поедим? - спросил я.

- Мы рыбачить прилетели, - напомнил Стас, - рыбачить. А ягоды ты можешь и в своей Вятке собирать.

- Там и рыбы полно, - обиделся я за свою родину.

- Что ж не приучился?

- Инструктора не было. Вот тебя дождался, сегодня приучусь. Но может, поедим вначале?

Видно было, Стас рвался к реке. Но поесть разрешил. Мы стали вскрывать коробки и через две минуты моя горечь по случаю отлета ящика с рыбными деликатесами превратилась в изумление, ибо в коробках было не только все, чего желудок пожелает, но гораздо больше. Описывать ли их содержимое? Нет, не надо, наши читатели - люди бедные, и сам я питаюсь как они. Но вот выпал случай.

Уже ревела паяльная лампа, вдувая огненную струю в трубу под огромным черным чайником, вот и он закипел, вот и Слава уже тащил на выбор десять сортов чаю и пять разновидностей кофе, уже поставили перед Галиной Васильевной огромную коробку полную шоколадных наборов и конфет россыпью, уже я резал разные колбасы и ветчины, Стас только головой крутил, вникая в этикетки сыров, приправ, соусов, вглядываясь в стеклянные и железные банки разносолов, овощей, соленых и маринованных. Фруктов, включая виноград, бананы, финики, тоже было изрядно. Отдельно находилось все для ухи: картофель, морковь, лук и так далее. В нескольких ящиках, потяжелей остальных, что-то звякало и брякало. Вскрыли и их: пиво многих сортов, и наше и не наше, с горлышками в серебряной фольге и без фольги. Остальных напитков было на три, даже писательские, свадьбы.

- Вот, Юра, - сказал я, - как писатели рыбачат.

Стас распорядился всякие вермишели, макароны, крупы сразу отдать Юре.

- На зиму вам. И половину спиртного.

- Полопается.

- Что, бывает и ниже сорока? - наивно спросил я.

- Гораздо.

- Именно, - спохватился я, - Вятка южнее на полторы тысячи километров и то там часто ниже сорока. Это в Калуге зимы не бывает.

Стас оставил мою поддевку без ответа.

- Придется выпивать. Юра, начинай с пятизвездочных, Галя глуши кагоры и шампанское, и все, что есть грузинского, молдавского, венгерского.

- Тут и болгарское есть, - обнаружил Слава.

- Да, уничтожить все: все от нас отвернулись. Выпить за их здоровье.