— Но ведь так нельзя жить, Фаина.

— А кто вам сказал, что это жизнь?

Миронова решительно направилась к окну. Подергала за ручку, остановилась. Окно упиралось в глухую стену.

— Господи! У вас даже окно не открывается…

— По барышне говядина, по дерьму черепок…

Я ведь еще помню порядочных людей… Боже, какая я старая!

Мне всегда было непонятно — люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.

О Ленине:

Знаете, когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

— Удивительно, — говорила Раневская. — Когда мне было двадцать лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.

О коллегах-артистах:

— У этой актрисы жопа висит и болтается, как сумка у гусара.

— У него голос — будто в цинковое ведро ссыт.

Раневская как-то сказала одной даме, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит.

— Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.

— А вы бы, как и я, соврали! — посоветовала Фаина Георгиевна.

Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:

— Потому что белый цвет полнит.

— Я не пью, я больше не курю, и я никогда не изменяла мужу потому еще, что у меня его никогда не было, — заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.

— Так что же, — не отстает журналист, — значит, у вас совсем нет никаких недостатков?

— В общем нет, — скромно, но с достоинством ответила Раневская. И после небольшой паузы добавила: — Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю!

С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней.

— У меня будет счастливый день, когда вы станете импотентом, — заявила Раневская настырному ухажеру.

В доме отдыха на прогулке приятельница заявляет:

— Я так обожаю природу.

Раневская останавливается, внимательно осматривает ее и говорит:

— И это после того, что она с тобой сделала?

Птицы ругаются, как актрисы из-за ролей. Я видела, как воробушек явно говорил колкости другому, крохотному и немощному, и в результате ткнул его клювом в голову. Все как у людей.

Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень.

Ваши жалобы на истеричку-погоду понимаю, — сама являюсь жертвой климакса нашей планеты. Здесь в мае падал снег, потом была жара, потом наступили холода, затем все это происходило в течение дня.

Обсуждая только что умершую подругу-актрису:

— Хотелось бы мне иметь ее ноги — у нее были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут.

Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

— Шкаф Любови Орловой так забит нарядами, — говорила Раневская, — что моль, живущая в нем, никак не может научиться летать.

Жизнь отнимает у меня столько времени, что писать о ней совсем некогда.

Администратору, заставшему ее в гримерке абсолютно голой:

— Вас не шокирует, что я курю?

Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена.

— У меня украли жемчужное ожерелье!

— Как оно выглядело?