Сильный порыв ветра ударил ему в лицо, Сенька невольно зажмурился… и вздрогнул от знакомого голоса.

– Сенька… Ох… Господи, ты здесь?

Не веря своим ушам, он провёл ладонью по лицу, обернулся. Рядом с ним, запыхавшаяся, тяжело дышащая, стояла Мери. Ветер трепал, задирал подол её юбки, и она едва удерживала её обеими ладонями. А держать растрепавшиеся косы было нечем, и вьющиеся пряди реяли над её головой, взлетая и падая на плечи и лицо. Не убирая их, Мери молча смотрела на Сеньку.

– Ты?.. – едва сумел выговорить он.

А больше ничего сказать не смог, потому что в лицо словно ударила горячая волна. Сенька обхватил руками колени, отвернулся. Не видя, он слышал, как Мери садится рядом.

– Иди домой, – сглотнув вставший в горле ком, кое-как сумел выговорить Сенька.

Она не ответила. Тронув его за плечо, сдавленно попросила:

– Сенька, миленький, посмотри на меня…

Он не шевелился.

– Сенька, повернись… Прошу тебя, погляди на меня… Вах, да что же это! – вдруг взорвалась она, хватая его за плечи и разворачивая к себе с такой силой, что Сенька не успел воспротивиться. – Что ты отворачиваешься, бессовестный?! Я всю слободу, всё кладбище, весь базар обежала, пока тебя нашла, а если бы нет?! А если бы нет?!

– Зачем?..

– Смотри на меня! – яростно приказала Мери, приблизив к нему белое в свете вынырнувшей из облака луны лицо, и Сенька вдруг увидел, что всё оно залито слезами. – Смотри на меня, проклятый! Ты что же, думал, что я в это поверю? Я – вот в это всё, что сегодня было, – поверю?! Хоть на минуту?! Отвечай – думал так?!

Какое там отвечать… Сенька вздохнуть не мог, глядя в приблизившееся к нему бледное, заплаканное, полное решимости, повзрослевшее за полдня лицо девушки. Из последних сил он сумел усмехнуться:

– Чему ж ты, глупая, не поверила? Цыгане наши все до единого поверили, а ты?..

– А я – не цыганка! – выпалила она. – И не поверю никогда! Слышишь – никогда!

– Твоя воля, – глухо сказал он, снова отворачиваясь. И тихо взвыл, когда Мери поймала его за ухо и без особой нежности снова заставила повернуться к себе. – Тьфу, дура, пусти, оторвёшь!

– И мало ещё будет! – отчеканила она. Ухо его, впрочем, выпустила и, шумно выдохнув, обняла парня за плечи. – Сенька, милый, кровь-то вы где взяли?

– Ка… кую кровь? – опешил он.

– На рубашке, – слабо улыбнулась Мери, и набежавшее на луну облако снова скрыло её лицо. – Я ведь знаю: крови быть не могло. Ты себе что-то разрезал? Или сама Дина?

Сенька молчал, чувствуя себя так, будто получил обухом по лбу. Прошло довольно много времени, пока он собрался с мыслями и кое-как задал связный, как ему показалось, вопрос:

– Динка… тебе, или откуда?.. Я его, если, сволочь…

– Не бойся, – тихо произнесла Мери. – Не бойся, кроме меня, никто не знает. Могу присягнуть.

– А ты – откуда?..

– Зураб – мой брат. Я видела, как Дина… была у него. Как она уходила утром. Тогда ещё кончалась гроза…

– Кто ещё видел? – забывшись на минуту, испуганно спросил Сенька.

– Больше никто, не беспокойся. И поверь, Зураб никому бы не рассказал об этом. Я чуть не умерла сегодня, когда… когда увидела Динину рубашку. Я подумала, что сошла с ума.