— Солдатскую.
— Переодеваться можно для маскировки. — Теперь Балабан говорил с менторской ноткой. — То по работе, для дела нужно. Тут, Офицер, расклад другой. Дошло до меня такое: с ним еще один человек бежал, Костя Капитан. Вместе тут, на Вильве, чалились. Так себе кумекаю, сговорились они вдвоем пойти с самого начала. Ну, втерлись в доверие, понюхали пороха. Под пули, как я понимаю, не лезли. Подгадали момент, напали на солдат. Кого-то убили, прорвались в глубокий тыл. Человек тот Теплого и вывел, потому что знал местность. Из-под Курска он, Костик-то. Я его в разных серьезных делах видел. Не последний фраер, дядя деловой. А дальше доходит сюда печальная весть: труп Капитана нашелся в Курске. Красные оттуда уже тогда немцев выбили…
— В сорок третьем, летом, там горячо было, — согласился Вовк. — Если хотели эти ваши Теплый с Капитаном потеряться, правильное место выбрали.
— Есть такая мысль, — согласился Балабан. — Малява почему пришла за Костю? Знали, что залег на кичмане. Находят тело возле места, где когда-то барыжила его маруха. Немцев она как-то пережила. Когда их вытеснили, решила все закрутить по новой. Наш брат, честный фраер, никуда не делся. А жить же как-то надо девке. Костя Капитан имел с ней дела до войны. Нарисовался будто между прочим, здрасьте вам. А потом за десять метров от халупы старому дружку заточку загнали просто в сердце. Чтобы, значит, подумали на давнее кодло, нигде не искали. Жора Теплый заколол, не иначе.
— А я слышал… ну, нельзя ворам убивать. Тем более он грабитель, я так понял.
— Все ты правильно слышал. Только случай с Теплым особый. Есть на нем пара жмуров, еще до войны. Менты о том не знают. Ясно, никто из наших его легавым не вломил. Но Жора мутный, ох мутный. У тебя какое звание было?
— Старший лейтенант.
— До войны кем был?
— Как… Учился. Закончить не успел, меня с последнего курса призвали. Воевать пошел рядовым. Потом, летом сорок второго, послали на высшие офицерские курсы. — И зачем-то добавил: — Сапер.
— Вишь, научили стрелять. И людей ты убивал, Офицер. На минах их подрывал. Только ша про врагов. Люди — они все живые, каждый за жизнь хватается. Немец на войну умирать пошел? Хрена с два! Сидит себе и раздумывает: пули не для него, с ним такого не случится, не зацепит его. Ты тоже так думаешь, правда? Не ври. Лучше промолчи, ага?
Вовк молча кивнул.
— Вот так, — довольно хмыкнул Балабан. — С Теплым то же самое. Он убежал не на войну. Воевать ему не в жилу. Но и на воле долго не побегает.
— Почему?
— Потому что о том, что это он Капитана подрезал, люди быстро узнали. Одно дело — из окопов убежать, этого даже наш закон требует. И совсем другое — своего брата-блатного убить. Значит, теперь и Жора и для «красных» вне закона, и для «черных». Для нас, значит, для братвы. Тут же заслали малявы — искать его, паскудника, надо. Меня люди слушают, кое-что уже сделали. Не быстро. Времена сейчас сам знаешь какие, Офицер. Но нашли его, есть в этом всем дерьме приятные новости.
— Где? — вырвалось у Игоря.
— Тебе какая печаль?
— И правда.