Как только я попал сюда, то подумал, что оглох. Стоял такой крик, за которым ты не услышишь ничего, даже если рядом разорвется бомба. А это всего лишь разговаривали между собой иномирцы. Кто же виноват, что у них такой высокий и мерзкий тембр голоса. Вот Рис, к слову, на какофонию звуков и внимания не обратила. Лишь странно изогнулась и… закричала в ответ.

Мне почему-то показалось, что мы совершили страшную глупость. Ищущая попросту не сможет скрыть меня ото всех. Сколько здесь тысяч тварей? И надо сказать, мои опасения уже начинали подтверждаться. Потому что здоровый иномирец в двух шагах как-то замер и слишком пристально посмотрел на меня. А следом вздрогнул и закричал.

Но я не обращал внимания ни на слюну, которой меня обдало, ни на острые кривые зубы, ни на пришедшие в движение отростки. У ног особи белел именно тот самый артефакт, за которым мы пришли. Нужный не только мне, всей нашей Вселенной.

Грам уступил место Интурии. Я же, взмахнув клинком, одновременно отбивая выпад и уходя в сторону, кинулся к Керрикону. Пальцы тщетно загребли мертвую землю, не добравшись артефакта. И меня сразу потянуло обратно. Десятки отростков сковывали оболочку по рукам и ногам. Твари бросились на помощь своему собрату. Я успел два раза взмахнуть Интурией, как полностью лишился возможности двигаться. И тогда передо мной встал иномирец.

Он был не тупой особью, какими мы представляли Их. Да, этот, как и остальные, больше всего на свете (том или этом – неважно) хотел есть. Но одновременно он смог подавить свои инстинкты, чтобы понять, что же происходит? Почему этот пылесборник явился к ним домой, игнорируя смертельную опасность? Ради чего?

Робкими неуверенными движениями, словно чего-то боясь, иномирец поднял Керрикон. Бережно опутывая его отростком, подобно питону, пытающемуся сломать кости своей жертве. И когда артефакт окончательно лег в конечность (точнее, в одну из конечностей) иномирец ударил.

Вспышка боли ослепила, затмив все на свете. Наверное, будь на мне доспехи Старшего Брата, и они бы не помогли. Керрикон впился своим жалом в плечо, прошив броню, как игла мягкую подушечку. Горячая пыль осыпала мои ноги, а я машинально попытался потрогать рану. Куда там – твари были начеку. Все, что мне удалось сделать – включить Перераспределение. Для этого руки не требовались. Хотя сам я понимал бессмысленность поступка. Рану от Керрикона просто так нельзя исцелить. Агонетету пришлось лишиться сана и могущественной оболочки, когда работала главная Яма. Создатель мой, о чем я думаю?!

Оказавшийся в чужом мире, упустивший Керрикон, плененный тварями. Откуда могло прийти спасение? Иномирец внезапно вздрогнул. Примерно так же, как я, когда впервые услышал их вопль. Он повернулся назад, словно пытался нащупать взглядом кого-то, получить одобрение.

Мне казалось, что хуже быть не может. И я, как всегда, ошибался. Потому что вдруг разглядел нечто большее, чем бесформенное колышущееся месиво. Здесь не было холма, с которого, как мне казалось, спускались иномирцы. Вместо него стали появляться очертания громадного существа. На его фоне даже старшие твари выглядели смешными болонками возле немецкого дога. Значит, это и есть тот самый Главный?