Впрочем, это всегда игра во множество ворот — ведь встав на сторону пошатнувшегося лидера, можно просто не суметь его удержать, вследствие чего появляется риск упасть вместе с ним. Да и даже если удержать удастся… сам лидер ведь прошел ту же школу, что и его соперники. И кто может быть уверен в том, что за вот это данное ему время он не восстановит свою силу и влияние настолько, что снова сможет не только отбить все атаки молодых волков, но и похоронить самых обнаглевших? На чьей бы стороне они ни были.

Глава Симпоисы съел на этом деле уже не одну собаку и мог по праву считаться виртуозом подобных игр. Именно поэтому за все время пребывания Желтого Влима на этом посту никто и никогда не сумел поставить Главу Симпоисы в такое положение, чтобы он оказался вынужден поступить так, как он не желал поступать. Он вертелся ужом на раскаленной сковородке, шел на смелые союзы, подкупал, шантажировал, врал и обещал, но в принципиальных для него вопросах не допускал никаких компромиссов. В этот же раз…

И Желтый Влим снова стиснул зубы так, что по обеим сторонам его упрямого рта вздулись ясно видимые желваки. Но на Главу Симпоисы никто не смотрел. Все внимание присутствующих было приковано к человеку, который в этот момент поднимался на центральное возвышение зала Совета Симпоисы.

Он был невысок, скуласт, узкоглаз, а его одежда представляла из себя очень странное и необычное зрелище. Как назывались те предметы и элементы, из которых она состояла, в этом зале не знал практически никто, но жители очень отдаленной от Киолы планеты Земля мгновенно узнали бы в них достаточно банальные брюки и китель из плотной ткани темного цвета. Китель венчал жесткий, шитый золотом стоячий воротник, на плечах покоились густо затканные золотом погоны с роскошными эполетами, а его рукава были обшиты почти до локтя златоткаными галунами. Столь необычный для Киолы костюм был подпоясан столь же густо затканным золотом поясом. Кроме того, из-под правого погона через всю грудь проходила широченная алая лента, делящая весь перед мундира на две неравные части: большую — верхнюю левую и гораздо меньшую — нижнюю правую, которые были усыпаны крупными розетками орденов, а верхняя часть груди — обрамлена длинной колодкой медалей.

Впрочем, как уже было упомянуто, все эти названия и обозначения для подавляющего большинства присутствующих являлись настоящей китайской грамотой, поскольку не только о брюках и кителе, но и ни о медалях, ни об эполетах, ни о вообще военном мундире как таковом на Киоле никто не слышал. Если и не вообще в истории, то, как минимум, уже несколько тысячелетий. А уж то, что стоит за каждой из наград, украшавших грудь взошедшего на возвышение, не могло присниться никому из членов Симпоисы даже в самом страшном кошмаре. Поэтому, когда Исороку Ямамото, облаченный в полный парадный мундир адмирала Дай-Ниппон Тэйкоку Кайгун,[13] остановился и, развернувшись, окинул взглядом лица киольцев, заполнивших амфитеатр зала Совета, во взглядах, обращенных на него, он увидел в первую очередь любопытство. Хотя и страх там тоже присутствовал…