— Что? — недоуменно переспросила Пламенная.

— Он остановил эту вспышку насилия за одну минуту сорок секунд. Один, — пояснил Реккир. Тэра задохнулась:

— Ты… ты засек?

— Да, — серьезно кивнул Реккир. — Причем, он начал воздействие, когда вспышка была на самом пике, если уже не перешла в ту фазу, которая ранее считалась совершенно неуправляемой.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом Тэра нерешительно начала:

— Но… — Однако, закончить она так и не успела. Потому что стоящая в центре площади фигура воина пошатнулась и снова опустилась на одно колено.

— Вот, черт, обезболивающее кончается, — глухо пробормотал он, поднимая к лицу правую руку с массивным браслетом на запястье. Тэра даже не осознала, как она в мгновение ока оказалась подле него, обоими руками обхватив его тело и поднырнув плечами под его левую руку.

— Здесь Воробьев, — пробормотал воин куда-то в браслет, — срочно требуется медицинская помощь… Ранение в печень… Да… Да… Да ступил я, по полной! — расстроенно произнес он. — Забыл первое правило разведчика — никогда не расслабляться… Да… И скорее всего, случайно попал, сука… Да… А вот хрен — меня так просто не возьмешь… — Тут он запнулся, снова качнулся и начал заваливаться на Тэру.

Кто-то вскрикнул, но Пламенная, среагировав своим тренированным телом танцовщицы, аккуратно приняла вес сильного тела на себя, направив его так, чтобы голубоглазый смог мягко упасть на нее, не сделав ни одного движения, которое, хотя бы гипотетически, могло принести ему боль. И еще Тэра поняла одно: если он согласится, она никогда не выпустит этого человека из своих рук. Никогда. Чтобы не случилось…

— Итак, что бы вы хотели сказать Симпоисе инопланетник? — величественно произнес Желтый Влим.

Несмотря на весь свой величественный вид, внутри он буквально кипел от злости. Желтый находился на вершине власти Киолы уже не один десяток лет, и ни разу за все это время никто не смог его заставить сделать то, что он делать не желал. Ни разу, за исключением сего дня…

Нет, это отнюдь не означало, что Желтый Влим властвовал в Симпоисе полностью и безраздельно. Такого на вершине власти не бывает никогда. Любому, даже самому самовластному правителю, всегда приходится как-то лавировать между властными группировками, — причем, даже между теми, которые его вроде как поддерживают, — идти на компромиссы, договариваться. Ибо пробиться на узкую площадку, окружающую эту вершину, способны только самые хитрые, умные, волевые и бескомпромиссные твари, за спиной которых, к тому же, всегда стоит мощная и сплоченная группировка, главной, а зачастую, и единственной задачей которой является проталкивание своего лидера на самую-самую верхушку властной пирамиды. И как-то задавить подобных очень и очень сложно. Только если сворой на одного. Поэтому с большинством приходится договариваться. При этом все они, будто цепные псы, зорко следят за тем, кто находится на этой самой вершине, жадно ловя малейшие его ошибки и мгновенно вцепляясь в любые слабости. Не всегда это приводит к немедленному падению, иногда заметившие слабость группировки, наоборот, даже подставляют плечо пошатнувшемуся лидеру. Но не из чего-то типа альтруизма, или стремления к справедливости, или заботы о людях, или, там, о всеобщем благе, нет — они помогают удержаться просто для того, чтобы не пропустить к столь вожделенному месту кого-то другого, кто в данный момент более силен, влиятелен и более готов к схватке за самый главный приз. Поэтому пошатнувшемуся лидеру вполне могут помочь удержаться, чтобы за то время, пока он сохраняет свой пост, набрать силу и влияние, и уж потом…