— Я не могу, дружище, — вздохнул Хаджар. — Не могу… это чем я дышу. Пятнадцать лет я мечтал об этом дне. Дне, когда…

— Ты дышал этим, брат, — перебил Неро, — пятнадцать лет назад ты жил местью, потому что был один. Со всех сторон ты был окружен врагами. — Хаджар вздрогнул от этой фразы. — Теперь у тебя есть мы. А ты есть у нас. И ты готов отказаться от всего этого ради мести? Ради убийства Примуса? Подумай, Хаджар. Мой отец не святой, но он мой отец. Я не дам тебе пройти дальше, но буду счастлив уйти вместе с тобой.

— И ты оставишь отца? — спросил Хаджар. — А что будет, когда сюда ворвется Лунная Армия? Их ты как остановишь?

— Никак, — пожал плечами Неро. — У всех действий есть последствия. И моему отцу придется с ними столкнуться. Но это будешь не ты, Хаджар. Потому что ты мой брат и я не смогу забыть или простить то, что ты хочешь сделать. Поэтому, прошу тебя, давай уйдем. Уедем. Отправимся в странствия, о которых столько мечтали. Это наш момент, дружище. Только наш.

Хаджар посмотрел в лицо человеку, с которым в прямом смысле прошел сквозь огонь, воду и медные трубы. Сколько раз они стояли плечом к плечу, без страха встречая орды врагов. Они сражались друг за друга на протяжении сотен битв. Без счета спасали друг другу жизни, прикрывая спины.

В мире практикующих, стремящихся к свободе и силе, безумно трудно найти человека, которого полюбишь и с которым проведешь бесконечность времени. Но еще сложнее найти верного друга, который отдаст за тебя свою вечность. И для которого ты сделаешь то же самое.

И что же было важнее для Хаджара? Друг или месть? Если Неро был готов отказаться ради него от короны, от имени, от отца… Разве не был бы малодушен и бесчестен Хаджар, если бы не смог ответить другу, брату взаимностью.

Если один был готов отказаться от жизни, то и другой — тоже.

— Надеюсь, в повозке хватит места для четверых, — вздохнул Хаджар, убирая Лунный Стебель в ножны.

Этот момент. То, что он слишком рано убрал клинок, еще долго будет преследовать Безумного Генерала. Ночами он будет просыпаться, задаваясь лишь одним вопросом — успел бы он, если бы не убрал клинок. Смог бы он изменить судьбу, смог он спасти своего брата…

— Не портите мне спектакль, ваше высочество, — прозвучал смех наместника.

Мощная волна силы оттолкнула Хаджара в сторону выхода из дворца. Но вместо того чтобы вылететь наружу, Хаджар врезался спиной во вспыхнувшую печать иероглифа. Точно такие же письмена вспыхнули по всему периметру дворца, надежно закрывая его волшебной пеленой.

Поднявшись на ноги, Хаджар какое-то время не мог понять, почему Неро стоит на коленях. А потом прозвучал крик:

— Нет! — Принадлежал он Примусу, сбегавшему по лестнице.

Облаченный в полный боевой доспех, держа в руках широкий палаш, он замахнулся им на наместника, но… Тот лишь лениво что-то прошептал. На его камзоле вспыхнул один из медальон.

Он исторг алую, мерцающую печать, и та опутала Примуса лентами сотен иероглифов. Король застыл на месте не в силах ни пошевелиться, ни закричать. И только текли по щекам кровавые слезы из мутных голубых глаз.