На том суде Ли довелось сидеть на скамье свидетелей: он видел гибель одного из работников ранчо, а еще его просили описать характер юного Джимми Партлетта. Костлявое лицо Макконвилла, его долговязая фигура, глубоко посаженные черные глаза и огромные руки… – такое захочешь, не забудешь. И уж тем более взгляд, которым он через весь зал смотрел на свидетелей обвинения: оценивающий, холодный, расчетливый, без признаков каких-либо человеческих чувств.

А теперь Макконвилл явился в Новый Оденсе и охраняет политика, а Ли был так глуп, что надерзил ему.

Посреди ночи Ли встал по нужде. Он ощупью пробирался по темному коридору, набросив для тепла пальто, когда Эстер прошептала:

– Ли! Слушай…

Он замер. Из-за двери слева доносились приглушенные горькие рыдания.

– Это мисс Ланд?

– Да.

Не в правилах Ли было оставлять девушку в беде, но он решил, что если мисс Ланд узнает, что он слышал, как она плачет, ее это расстроит еще больше, и продолжил свой путь на цыпочках и ежась от холода, и так же прокрался назад, надеясь, что пол не скрипнет и не выдаст его.

Однако не успел он добраться до своей двери, как за его спиной щелкнул замок и в коридор упал луч света. Мисс Ланд стояла на пороге в ночной сорочке, с распущенными волосами. Глаза ее были красными, а щеки – мокрыми. Выражение лица описать было бы затруднительно.

– Прошу прощения, если потревожил вас, мисс Ланд, – тихо сказал Ли, глядя в пол, чтобы не смутить собеседницу.

– Мистер Скорсби… Мистер Скорсби, я надеялась, что это вы. Простите… могу я спросить вашего совета? – сказала она и неловко добавила: – Мне больше не к кому обратиться. А вы, я уверена, джентльмен.

У нее был низкий голос, и звучал он ровно и нежно… Ли успел об этом забыть.

– Разумеется, мисс.

Прикусив губу, мисс Ланд быстро посмотрела направо, а потом налево.

– Не здесь. Не могли бы вы…

Она отступила в сторону и чуть шире открыла дверь.

Оба говорили очень тихо. Ли подхватил Эстер на руки и шагнул в узкую комнатку. Там было так же холодно, как и у него, но пахло не табаком, а лавандой, и одежда не валялась на полу, а была аккуратно сложена и развешана.

– Чем я могу помочь вам, мисс?

Она поставила свечу на полку над пустым камином и закрыла тетрадь, лежавшую на круглом столике, покрытом кружевной скатертью, рядом с чернильницей и пером. Потом пододвинула Ли стул.

Он сел, по-прежнему стараясь не смотреть на нее, – вдруг леди смущена и не хочет, чтобы кто-то видел ее слезы. Но тут он подумал, что если леди проявила достаточно отваги, чтобы затеять этот странный ночной разговор, следует уважать ее и не пытаться относиться к ней снисходительно. Он поднял голову: мисс Ланд стояла, высокая, стройная, неподвижная. На ее щеки ложился слабый отблеск свечи.

Ли ждал. Мисс Ланд, кажется, раздумывала, как сформулировать вопрос, сжав руки у губ и глядя в пол.

– Меня попросили кое-что сделать, – вымолвила она наконец, – и я боюсь сказать да… Возможно, лучше было бы сказать нет. Лучше не для меня, а для лица, обратившегося ко мне… с просьбой. Я не слишком опытна в таких вещах, мистер Скорсби. Вряд ли у кого-то есть подобный опыт… пока это не случится с ним в первый раз. Я здесь совершенно одна, и мне не у кого спросить совета. Я плохо объясняю. Мне так неловко беспокоить вас…