Не сказав ни слова, Уинтер выбежал из кухни и вернулся к ресепшену. У лифтов была очередь, и он побежал на лестницу, перескакивая через две ступени. К четвертому этажу одышка одолела его. Он остановился, тяжело дыша и держась за перила, и снова побежал вверх. Мендоза догнала его на третьем этаже и побежала впереди как ни в чем не бывало. Она немного раскраснелась, но судя по ее виду, она легко могла одолеть еще четыре пролета.

– Тебе стоит серьезно подумать о том, чтобы бросить курить, – сказала она.

– Сейчас совершенно неподходящее время для нравоучений. Где ее комната?

– Сюда.

Мендоза толкнула тяжелую дверь в коридор. Уинтер сделал еще один глубокий вдох и последовал за ней. Он поймал себя на мысли, что их путь из кухни на пятый этаж полностью совпадает с траекторией, по которой шла Амелия, только в обратном направлении. Мендоза повернула налево и быстро пошла по узкому коридору, всматриваясь в номера комнат. Нужная дверь 516 была ближе к концу коридора. Она была приоткрыта и зафиксирована в этом положении с помощью банного полотенца. Уинтер взглянул на полотенце и на Мендозу.

– Я подумала, что мы захотим взглянуть на номер. А так нам не надо будет искать кого-то, кто откроет дверь.

Номер предназначался для командированных рангом пониже или для туристов эконом-класса. Он был удобным, ничего лишнего, декор в стиле фанк-модерн. Дизайн основывался на контрасте белого и цветных вкраплений. Покрывало было ярко-фиолетовым, на стенах – сюрреалистичные принты базовых цветов. В углу на подставке стоял небольшой чемодан с твердым корпусом. Во время перелетов его можно было бы провезти как ручную кладь. Мендоза подошла и стала его открывать.

– Не надо, он пустой.

Мендоза не обратила на его слова никакого внимания и открыла крышку. Она проверила карманы, обшивку.

– Ты прав, пусто.

– Наверное, это тот же чемодан, с которым она приехала в «Мертл-Хаус».

– Наверное, и сюда она его привезла по той же причине. Если бы она приехала совсем без багажа, то привлекла бы ненужное внимание. А пустой он потому, что она предвидела, что придется уходить отсюда быстро. Чемодан задержал бы ее.

Стол был развернут к окну – так же, как и в хартвудской гостинице. Единственным отличием было то, что он был приставлен к самому окну. Очевидно, здесь Амелию не заботило, что кто-то ее может увидеть. В Нью-Йорке было гораздо больше суеты, чем в Хартвуде, и слиться с окружающей средой здесь было гораздо легче. Да и рассмотреть с улицы окна на пятом этаже – очень сложно.

А вот из окон пятого этажа, наоборот, открывался отличный обзор. Уинтер сел и попробовал выглянуть на улицу через щели между занавесками. Окно было открыто, в комнату дул легкий бриз, обдающий кожу приятной прохладой. Снизу доносился многослойный шум улицы, составленный, словно мозаика, из множества элементов: сигналы машин, шумы двигателей, доносящаяся откуда-то музыка, смех и крики.

Прямо напротив находился «Гиперион». С высоты пятого этажа и на расстоянии двадцати метров он выглядел так же обшарпанно, как и с улицы. Даже, наверное, отсюда он выглядел хуже, потому что уличные раздражители не отвлекали внимание от его жалкого вида. Уинтер облокотился о подоконник и посмотрел по сторонам. На их стороне улицы и в том, и в другом направлении просматривался только один квартал. Зато противоположная сторона улицы была видна гораздо дальше.