– Думаешь, это оно? – глухим голосом осведомился Шохин, тронув морпеха за рукав камуфляжной куртки.

– Оно самое, – не стал спорить Алексеев. – Сам ведь сказал, что почувствовал что-то? Вот и я тоже того… почувствовал.

– Ну, так и чего стоишь?! – возмутился контрразведчик, мгновенно, как он умел, переключаясь в командно-боевой режим. – Дуй к бойцам, решай с ротным вопросы, а мы с товарищем майором к командиру корабля рванем, разъясним, так сказать, текущую обстановку.

– Какие вопросы? – откровенно протупил старлей.

– А ты их в бой так безоружными и поведешь, с холостыми патронами в магазинах? – взъярился тот, криком приводя Степана в чувство. – Или им от фашистов одними штык-ножами да матом отбиваться придется?

– Почему от фашистов? – подал голос заметно побледневший Королев. – Откуда им тут взяться, фашистам-то?

– Тут – неоткуда, они нас вон там ждут, – не оглядываясь, Шохин мотнул головой в сторону завесы, приобретшей глубокий темно-серый, словно мокрый асфальт, цвет. – Как сквозь эту хрень проскочим, так и встретимся. И хорошо, ежели не сразу, ежели в себя прийти и что к чему выяснить успеем.

Майор не ответил. Плавно задранный кверху массивный нос идущего пятнадцатиузловым ходом «Новочеркасска», вполне ожидаемо не встретив ни малейшего сопротивления, погрузился в преграждавшую путь туманную пелену. Прежде чем накатывающаяся вдоль палубы, словно бы поглощающая корабль, темная стена добралась до замерших людей, Степан успел отстраненно отметить, что интенсивность внутренних вспышек-всполохов определенно усилилась. А затем загадочный «туман» накрыл его с головой. Против ожидания оказавшись вовсе не холодным и влажным, а, наоборот, жарким и сухим, ощутимо пахнущим… ну, озоном, что ли? Или какой-то другой химией, отчего-то ассоциирующейся с электричеством.

Алексеев поднял перед собой руку – и с ужасом осознал, что не видит ладони. И Шохина с Королевым тоже не видит, равно как и палубы под ногами. Собственно, вообще ничего не видит, только эту переливающуюся изнутри муть, внезапно лишившуюся цвета и объема. А долей секунды спустя – даже не испугался как следует, не говоря уж о том, чтобы хоть что-то понять, – перед глазами беззвучно полыхнуло. Или не перед глазами, а непосредственно в голове?

И в тот же миг все закончилось.

Несмотря на ставшие ватными ноги и накатившее сильнейшее головокружение, Степан даже не упал, инстинктивно вцепившись в чуть подрагивающий в такт работе судовых машин леер бортового ограждения, внезапно оказавшийся достаточно горячим. Не обжигающим, а именно интенсивно-горячим, словно положил руку на трубу водяного отопления. Мелькнула краем сознания глупая мысль, все ли на борту БДК так же нагрелось, или это касается исключительно наружных частей? Если первое, то находящиеся внутри морпехи с прочими морячками однозначно обалдеют, ощутив, как температура всего металлического вокруг них ни с того ни с сего подскочила градусов под пятьдесят! Особенно если этим самым «металлическим» окажется автомат в руках. Главное, чтобы не стали оружие в сторону отбрасывать, спасая казенные сапоги, как в том старом армейском анекдоте