— А я думала, что ты добрее. Я же надеялась и верила, а надежда умирает, как известно, последней, — ответила Яна.

— А я реалист! Мне надоела ваша история! Валентина, мать твоя, глаза выплакала, ты ходишь, как сомнамбула, а ведь столько энергии было! Тебе даже вот незнакомый человек говорит, что не соприкасаются ваши пути. Ну что тебе еще надо? Чтобы сам бог пришёл, постучался к тебе и сказал, что не твоё это? Ты живёшь в замке с таким красавцем. У вас чудо-дочка, живите и радуйтесь! Чего вам еще требуется? Вот я на старости-то, извините, понял, что семья, а особенно детки, не помешали бы мне. А бабы, жены… — махнул рукой Иван Демидович.

— И это говорит человек, который никогда не был женат, — покачала головой гадалка. — Бабы и жены— это разные вещи.

— А ты откуда знаешь, что я женат не был? — удивился Иван Демидович.

— Так видно, милок! Видно!

— То, что у меня нет ни стыда ни совести, это все мои женщины мне не раз говорили, а вот как ты увидела, что я официально не женился? — усмехнулся Иван Демидович.

— Скажите, как мне эту точку приблизить к своей линии любви? — Яна дёрнула цыганку за рукав.

— Да откуда же я знаю? Судьба у тебя такая, мученическая. Чего тут поделаешь?

— Говорю тебе — не судьба! Всё у тебя будет хорошо. Ты — счастливая женщина, живёшь в роскоши, с миллиардером, с красавцем, — встрял Головко.

— Вот сам бы и жил! — огрызнулась Яна.

— Нет, она несчастна, — не согласилась с Головко цыганка.

— А вы здесь за что? — спросила Цветкова.

— Дамочка одна поклёп на меня навела, что я ей больно на большую сумму нагадала. Что загипнотизировала я ее, ворвалась в душу и сердце и отобрала денежки, — вздохнула цыганка.

— Я вам обязательно заплачу за гадание, только выйти отсюда надо, — ответила Яна, окинув взглядом «обезьянник», куда ее и Головко привели после кладбища.

— Я не сомневаюсь. Мне кажется, что пути наши еще пересекутся. Меня, если что, Ладой зовут, меня в посёлке Горохове каждый знает, да у Триумфального парка наших, таборных, всегда можешь встретить. Там кафе, театр цыганский и прекрасная атмосфера. Приглашаю вас, — снова стрельнула она глазами в сторону Ивана Демидовича.

— Я бы с удовольствием! Я в душе цыган, — вздохнул он.

— Цыгане — не «перекати-поле», как ты думаешь, они семейные люди, придерживаются традиций, — отрезала Лада.

— Цветкова, Головко на выход! — скомандовал строгий голос.

Яна с Иваном вышли из-за решётки в коридор, их провели в небольшую комнату. Комната была квадратная, стол — квадратный, стулья — квадратные, и даже следователь Пётр Иванович Ольшанский в строгом, сером костюме показался Яне квадратным.

Увидев его, Яна возликовала и кинулась ему на шею.

— Петя! Ты мой звонок, что положен каждому задержанному! Как хорошо, что я не просчиталась! Как хорошо, что ты откликнулся!

— Полегче, — засмущался следователь. — Я тебе верность не хранил, я женился, — пошутил он.

— Поздравляю! Рада за тебя! — восхитилась Цветкова.

— Ты просто непробиваемая женщина! Ни тени сожаления о содеянном. Не притворяйся, я тебе всегда нужен только по делу. Куда мне против Мартина? Скажи, Яна, а у тебя в каждом городе есть знакомый следователь? Так, на всякий случай…