– Да при чем тут Озерица? – пробормотал Олег и ответил, не дожидаясь вопроса: – Алёна. Я из-за нее про повязку эту забыл.
– Ну, добро! – после недолгого молчания решил Еманов, поднялся, хлопнул воеводу узкой и твердой, как доска, ладонью по плечу. – Идем, ночь уже, надо отдохнуть с дороги. Оно, конечно, дело молодое, понимаю, что спать вы не больно-то будете, но все одно до рассвета подниму.
– Да уж как-нибудь поднимусь, не ворчи, – отмахнулся воевода.
Он так и не понял почему, но после этого разговора со стариком, особенно после последней его части, на душе стало так легко и спокойно, как не было на его памяти никогда. Может, чего-то он не понял в сказанном и многого не понимал в жизни, но одно знал точно: вот теперь, именно теперь, он в этом мире свой. Если помощью в войне он заслужил право здесь жить, то сейчас наконец научился им пользоваться.
Эпилог
– Олег, а что такое «буратина»? – спросила Алёна задумчиво. Лошади не спеша шагали через чахлый перелесок, отмахиваясь хвостами от насекомых.
– Ну это был такой деревянный мальчик, его папа Карло вырезал из полена. Сказка такая, – рассеянно отозвался тот, больше сосредоточенный на собственных ощущениях.
Ездить без седла он более-менее приноровился и потому на прогулку согласился не без удовольствия. Однако хребет у этой кобылы с вроде бы широкой на вид спиной оказался таким высоким и острым, что о принятом решении Рубцов пожалел очень быстро. Но не возвращаться же.
– Какой еще деревянный мальчик?! – изумилась Алёна.
– Погоди, а ты вообще о чем? И где это слово услышала? – опомнился отставной воевода.
– Так ты же сам говорил, что на твоей прежней родине так алатырников огненных называют.
– А-а, ты про эту буратину! – рассмеялся он. – Почему ты вспомнила об этом и почему только сейчас?
– Ты порой такие странные слова говоришь, повторишь не враз, – улыбнулась Алёна в ответ. – Вот сейчас про миолиразию эту сказал, и что алатырников там не было, и вспомнилось вдруг. Тогда что это?
– Мелиорацию. А «Буратино» – это такая большая машина, которая огнем швыряется, – пояснил он. – Не как ты – живым огнем, а чем-то вроде сосудов с горючим маслом. Это если очень грубо. Грозное оружие, серьезное.
– А почему в ее честь назвали деревянного мальчика из сказки?
– Да скорее наоборот, сказка-то постарше будет, – опять засмеялся он. – Почему – не спрашивай, я тут сам связи не понимаю. Наверное, пошутили они так.
– Давай у озера остановимся умыться? Жарко, – предложила алатырница, и Олег с удовольствием согласился: наконец будет возможность слезть с этого четвероногого забора!
Алёна только украдкой улыбнулась его воодушевлению. А то она не заметила, что муж ерзает, как на иголках, и то и дело на шагу приподнимается, на коленях стоя! А спросишь прямо – не сознается ведь, упрямый.
Но у озера и впрямь оказалось хорошо. Олег сразу сбросил сапоги и рубашку и пошел умываться, а Алёна не удержалась, подошла к нему тихонько сзади, чтобы обнять, уткнуться лицом в широкую спину, с удовольствием зажмуриться, наслаждаясь ощущениями. Соскучилась она, очень. Седмицу целую не виделись – он по полям разъезжал, она по горам, и все встретиться не выходило.