– Да, – радостно кивнул Артур, глазами лаская моё лицо. – В общем, он посочувствовал тому, что ты в больнице и признался, что изначально появился в вузе посмотреть на известную в московском балете птичку.

Я зарделась и прижала руки к горящим щекам.

–– Детка, ты уже прославилась, – в конце подмигнул Артур и сжал мои ладони в своих руках.

Я не обратила внимания на этот собственнический жест, будучи во власти всколыхнувшегося восторга, который куполом накрыл моё существо, отрезая от внешнего мира.

Я закусила губу от удовольствия и прикрыла глаза, выдыхая часто и громко. Слова Артура перекрыли все недавно испытанное: Отчаянье. Боль.

В этот миг я была готова парить над бренным миром, чтобы громко разнести весть про до краев наполненной чаше счастья.

Я восторженно улыбнулась и распахнула глаза.

Но в этом миг увидела Артура и опешила.

На секунду мне показалось, что его привлекательное лицо превратилось в хищную маску, а улыбка в оскал.

Я почувствовала мучительный холод и страх, пронзившие меня, словно рядом со мной сидел не лучший друг, а оборотень из страшной сказки.

Я перестала улыбаться, чувствуя себя не в своих пуантах и мягко, но настойчиво отняла руки.

– Все нормально? – в полном недоумении спросил Артур.

Я кивнула и натянуто, словно марионетка, улыбнулась.

– Я без тебя скучаю, – неожиданно придвинулся он ближе, и я рассмеялась, чтобы свести в шутку очередной намёк на отношения.

– Вот сейчас точно врёшь! Когда тебе было скучать?

– Время на мысли о тебе я всегда найду, – облизнул он губы, и потянулся к моему запястью.

– А как же Танька? – охладила я его пыл, скрестив руки на груди и взглянув высокомерно и пронзительно. – И её деми-плие*?

Артур только фыркнул на эту показательную неправдоподобную ревность.

– Кстати, о Губановой, – он причмокнул губами, и я снова заулыбалась над этой своеобразною пародией на его нынешнюю партнершу. Это сняло часть напряжения, и я с интересом наблюдала, как друг роется в своей белой найковской сумке.

Спустя полминуты он достал помятый сложенный вдвое картонный лист с большим бантом из лент на лицевой стороне.

– Открытка, – торжественно, словно на вручении аттестатов изрёк Артур.

– Мне? – подозрительно покосилась я на предмет в его руках, как на резиновую гремучую змею. Умом то вроде понимаешь, что игрушка, но от этого не становится менее мерзко. – От кого?

– От девчонок, само собой. Они горячо желают тебе выздоровления, – с легкой усмешкой на губах и совершенно нечитаемым взглядом проговорил Артур, протягивая открытку.

Я скептически выгнула брови и фыркнула, хотя желание рассмеяться в голос было огромным.

Меня, единственную бюджетницу, априори недолюбливали, а уж после распределения ролей для первого студенческого мероприятия и вовсе стали выказывать недовольство.

Но если в балетной школе девочки старались побольнее задеть меня, а порой и напакостить, спрятав пуанты и облив моё платье для выступления, то здесь все просто объявили бойкот.

Не то, чтобы меня это задевало или беспокоило. Я привыкла к одиночеству. Но при поступлении я очень надеялась обнаружить хоть одну подругу или друга, с которым можно попросту поговорить или сходить на прогулку. Хоть кого-то.