Мама. Она на работе и вряд ли успеет сегодня зайти. А сколько вообще прошло времени?

– Сейчас три часа дня, – послышался тихий, как шелест листвы за окном, голос сбоку и я повернула голову.

Открыла глаза. Женщина. Женщина с короткой пышной стрижкой в стиле восьмидесятых и ласковой улыбкой на полноватом лице.

Такие обычно присматривают за детьми. Такая нянечка в детском саду была и у меня.

– Я что, вслух спросила время? – с тихим недоумением в голосе спросила я, хотя внутренности сжал страх.

Собственный хрип вместо нормального голоса поверг меня в ужас. Словно я вместо занятий балетом, курила каждую свободную минуту.

Горло было иссушенным, как озеро в пустыне, и ощущение песочной бури в легких не вызывало удовольствия.

– Так ты всё вслух говорила, – услышала я насмешливый голос с другой стороны и медленно повернула голову. Мужская стрижка, очки, худосочная фигура. Неужели сама Хакамада забрела в городскую больницу?

– Как всё? – ощущая, как стыд проникает в тело, спросила я.

– Все, все, – хрюкнула девушка от смеха. – И что Аней тебя зовут. И про Артура и про… – она сделала паузу, близкую к театральной. – Романа Сладенького, – девушка улыбнулась широко и довольно, словно поведала ужасную, но очень пикантную тайну Мадридского двора.

Вам делали анестезию?. Лично я помню это дичайшее состояние. Лично я в беспамятстве пела пести и признавалась всем врачам в горячей любви. А что было у вас?

– И совсем я не влюбилась, – пробурчала я, сама себе не веря. – Приятно познакомиться.

За стакан воды сейчас можно было бы и убить. И очевидно, что судьба, не желая смерти ближним, подарила мне прохладную воду. Бутылку протягивала ей девушка с короткой стрижкой.

– Я Катя. Твой пакет у кровати стоит, принесли недавно, – кивнула она куда-то вниз, – но воды там вроде нет, так что бери мою.

Я уже не слышала её. Весь мир сосредоточился на прозрачных каплях, стекавших по запотевшей бутылке. Дрожащие пальцы открутили пробку. Еще секунда и к пересохшим губам коснулась поцелуем леденящая прохлада влаги.

Волшебно.

Я жадно поглощала прохладную, невероятно вкусную жидкость и ощущала, как та проносится внутри, словно потоки воды по высушенным руслам. От удовольствия глаза сами собой прикрылись. Только напившись, я ощутила, что действительно проснулась от тягостного послеоперационного сна. Теперь я оживала.

Нет ничего вкуснее воды: с утра, чтобы запустить обмен веществ, перед едой, чтобы съесть поменьше. Особенно сладостен вкус жизни после тренировки, когда тело ломит и болит, когда оно покрыто испариной, а в горле стоит, вот точно такой же ком.

– Спасибо, – голос вернулся в норму. – Это восхитительно.

Наверное, мой довольный вздох был слишком громким, потому что соседки тут же рассмеялись. Искреннее и беззлобно.

А я со счастливой улыбкой вернула бутылку хозяйке и, наконец, осмотрелась.

Небольшая палата была выкрашена в ненавязчивый голубой цвет, три белые узкие кровати стояли в ряд, возле каждой располагалась тумбочка, а в самом углу помещения была раковина с квадратным зеркалом.

Я села чуть повыше и ощутила дискомфорт в правом боку. Отогнув край простыни, которой была заботливо укрыта, я задрала больничную сорочку, оголяя бедро, лобок и часть живота.