В ее море было тихо. Когда налетал ветер, трава вздыхала, и стебли терлись друг о друга, шепчась на языке, понятном только богам. Снова и снова маленький ручей журчал, натыкаясь на камень. Грязь хлюпала у Дени между пальцев. Вокруг гудели насекомые: ленивые стрекозы, блестящие зеленые осы и жалящие мошки, почти невидимые. Она рассеянно отгоняла их, когда они садились ей на руки. Один раз она встретила крысу, пьющую из ручья, однако та при виде нее поспешила скрыться в высокой траве. Иногда она слышала пение птиц. От этих звуков у нее урчало в желудке, но у нее не было сетей, чтобы поймать их, и до сих пор она не наткнулась ни на одно гнездо. Когда-то я мечтала о том, чтобы летать, подумала она, а теперь полетала и мечтаю украсть яйца. Это ее рассмешило.
— Люди безумны, а боги еще больше, — сказала она траве, и трава зашуршала, соглашаясь с ней.
В тот день она трижды видела Дрогона. Первый раз он был так далеко, что казался орлом, исчезая и вновь появляясь из-за далеких облаков, но к тому времени Дени научилась узнавать его, даже если он выглядел пятнышком в небе. Во второй раз он пронесся, раскинув крылья и заслонив собой солнце — и весь мир тогда потемнел. В последний раз он пролетел прямо над ней, да так близко, что она услышала шум его крыльев. На мгновение Дени решила, что дракон охотится на нее, но он улетел, не обратив на девушку никакого внимания, и исчез где-то на востоке. Тем лучше , подумала она.
Вечер почти застал ее врасплох. Когда солнце позолотило далекие пики Драконьего Камня, Дени наткнулась на низкую каменную стену, заросшую и разрушенную. Возможно, она была частью храма или усадьбы какого-то местного лорда. Еще больше развалин лежало за ней — старый колодец и несколько кирпичных кругов в траве, отмечавших места, где когда-то стояли лачуги. Их построили из глины и соломы, решила она, но за долгие годы ветер и дождь разрушили все до основания. Дени нашла восемь до захода солнца, но их могло быть и больше, скрытых в траве.
Каменная стена сохранилась лучше, чем остальное. Хотя она была и не выше трех футов на всем своем протяжении, угол, где она сходилась с другой стеной пониже, все же предлагал какое-никакое укрытие от стихии и быстро надвигающейся ночи. Дени вжалась в этот угол и соорудила что-то вроде гнезда, пригоршнями вырывая траву, росшую вокруг развалин. Она очень устала, а на обеих ногах появились свежие волдыри, включая два одинаковых возле мизинцев. Это из-за моей походки , подумала она и захихикала.
Когда стемнело, Дени устроилась поудобнее и закрыла глаза, но сон отказывался к ней приходить. Ночь была холодной, земля — твердой, а желудок — пустым. Она думала о Миэрине, о Даарио, ее любимом, о Хиздаре, ее муже, об Ирри и Чхику, о милой Миссандее, сире Барристане, Резнаке и Скахазе Бритоголовом. Считают ли они меня погибшей? Я улетела на спине дракона. Решат ли они, что он меня съел? Она задумалась, остался ли Хиздар королем. Он ведь получил корону благодаря ей. Удалось ли ему удержать власть без нее? Он хотел убить Дрогона. Я слышала. «Убейте его, — кричал он, — убейте это чудовище!», а на лице его читалась похоть.