Сотни рыцарей — сотни щитов. Ястребы и орлы, драконы и грифоны, солнца и олени, волки и виверны, мантикоры, быки, деревья и цветы, арфы, копья, крабы и кракены, красные львы, золотые львы и клетчатые львы, совы, ягнята, девы и водяные, жеребцы, звезды, ведра и пряжки, ободранные, повешенные и сожженные люди, топоры, мечи, черепахи, единороги, медведи, перья, пауки, змеи, скорпионы, и еще сотня других геральдических символов украшали когда-то стены Щитового Чертога, сверкая столькими цветами, о скольких радуга не могла и мечтать.
Но когда рыцарь умирал, его щит снимали и отправляли вместе с ним в погребальный костер или в могилу, и с течением лет и веков все меньше и меньше рыцарей надевали черное. Настал день, когда рыцарям Черного Замка уже не имело смысла есть в отдельном помещении. Щитовой Чертог покинули. В последние сто лет его использовали нечасто. Как обеденному залу, ему многого недоставало — он был темный, грязный, продуваемый сквозняками, с трудом прогревался зимой, в подвалах водились крысы, а массивные деревянные стропила изъели черви и покрыла паутина.
Но он был достаточно большим и длинным, чтобы вместить двести человек, и даже триста, если потесниться. Когда Джон и Тормунд вошли, зал гудел от звуков — будто улей, в котором роятся осы. Одичалые превышали числом ворон в пять раз, судя по тому, как мало он видел черного. На стенах осталось меньше дюжины щитов — печальных серых предметов с выцветшими красками и глубокими трещинами в древесине. Но в железных канделябрах горели новые факелы, и Джон приказал принести скамьи и столы. Люди, которым удобно сидеть, охотнее будут слушать, как сказал ему однажды мейстер Эйемон; стоящие люди скорее будут кричать.
В дальнем конце зала находился осевший помост. Джон взобрался на него вместе с Тормундом Великаньей Смертью и поднял руки, призывая к тишине. Но осиное гудение стало громче. Тогда Тормунд приложил к губам свой боевой рог и дунул в него. Звук наполнил зал, отразившись от стропил над головой. Наступила тишина.
— Я собрал вас, чтобы придумать план для спасения Сурового дома, — начал Джон Сноу. — Тысячи из вольного народа собрались там, пойманные в ловушку и голодающие, и мы получили сообщения о мертвых тварях в лесу. — Слева от себя он видел Марша и Ярвика. Отелла окружали его строители, а рядом с Боуэном стояли Вик Виттлстик, Леворукий Лью и Альф из Раннимадда. Справа, скрестив на груди руки, сидел Сорен Щитолом. Немного дальше Джон заметил перешептывающихся Гавина Торговца и Харла Красавца. Игон Старый Отец расположился в окружении своих жен, Хауд Скиталец — в одиночестве. Боррок прислонился к стене в темном углу. К счастью, его кабана не было видно. — Корабли, которые я послал к Матушке Кротихе и ее людям, разрушил шторм. Должны ли мы послать к ним помощь по земле? Или пусть умирают? — Джон видел, что пришли и два рыцаря королевы Селисы. Сир Нарберт и сир Бентон стояли возле двери в другом конце зала. Но отсутствие остальных людей королевы бросалось в глаза. — Я надеялся сам возглавить отряд и привести столько вольного народа, сколько пережили бы переход. — Взгляд Джона привлек всполох красного на черном в конце зала. Пришла леди Мелисандра. — Но теперь я выяснил, что не смогу пойти в Суровый Дом. Отряд возглавит Тормунд Великанья Смерть, которого вы все знаете. Я пообещал ему выделить столько людей, сколько понадобится.