Август молчал.

– Сэр, что дальше? Я могу вернуться… полагаю, что это возможно, сэр…

– Нет. Продолжай, только будь осторожнее. Я попробую поднять данные по перехватам.

Конечно… не ты же рискуешь, сукин сын…

На свое съемное жилье Керр не решился возвращаться. Вместо этого он направился на вокзал. Он знал, что существует некий временной промежуток, который есть у любого, кого преследуют. За это время информация о розыске должна спуститься сверху вниз в виде ориентировки, должна быть роздана «полевым» оперативникам и сотрудникам полиции. За это время, пока разворачивается охота, надо исчезнуть.

Поэтому он не поехал на съемную квартиру. Он направился прямиком на киевский железнодорожный вокзал, потому что это был единственный транспортный узел Киева, расположение которого он знал…

У кассы народа почти не было, стемнело.

– Пани, один до Харькова.

– На двадцать два сорок один?

– Да.

– Плацкарт, купе, люкс?

Он знал, что плацкарт – это чудовищный вагон с увеличенной вместимостью, купе – кабинки на четыре человека, люкс на два. В Европе таких поездов совсем почти не осталось – скоростное движение позволяет добираться до места быстро, в крайнем случае можно разложить кресло как в самолете. А тут – ему ехать всю ночь.

– Купе. – Он решил не выделяться.

– С вас тысяча семьсот гривен…

У него не было столько.

– А в евро можно?

Кассирша воровато огляделась:

– По восемьдесят.

Керр кивнул. Курс местной валюты был таков, что даже небогатый европеец мог здесь позволить себе всё. Или почти всё.

Поезд, которым он должен был поехать назывался «Оберег», он дремал на платформе, готовый отправиться в путь, около него уже суетились люди. Верный своим принципам осторожности Керр решил не садиться до самого последнего момента – мало ли что. В вагоне ты не видишь, что происходит, и возможности для маневра у тебя нет никакой.

Он стоял в темноте между поездами, на перроне и наблюдал украинцев. Суетливых, с баулами украинцев, ждущих, пока откроют двери и можно будет сесть в поезд. Они понимают, что их правительство, возможно, причастно к попаданию ядерного оружия в руки террористов? Вряд ли понимают. Можно ли их наказывать за это?

Нет, нельзя. Лучше, если кто-то честно ответит на вопрос – как могла страна, в девяносто первом году отделявшаяся с нулевым уровнем долга и уже полностью сделанными капитальными инвестициями, превратиться в самую нищую страну Европы и одну из самых нищих стран мира. Почему национальное богатство здесь не накапливалось, а терялось, кто этому виной. И что теперь делать…

Как накаркал. Что что-то происходит, он понял по тому, как засуетились люди… а потом увидел бегущих по перрону людей с автоматами.

Они выхлестывали на перрон подобно черной лаве, подобно солдатам гестапо в фильмах про Вторую мировую. Фонари в руках, топот ног, крики…

Твою же мать! Как они тут оказались?!

Понимая, что, побежав, он только привлечет внимание, он сделал единственно возможное – нырнул под вагоны, перекатился… шпалы пахли маслом и сталью. Топот сапог… мечущийся свет фонарей… на него устроили настоящую облаву.