– Твое предназначение – быть солдатом, – произнесла наконец Элли. – А не каким-то… высокопоставленным бюрократом.

Майлз уже отказался от попыток объяснить не-барраярке, что такое благородный и древний пост Имперского Аудитора. – Чтобы быть великим солдатом, нужна великая война. Прямо сейчас такой не происходит – здесь. Цетагандийцы впервые за последние десять лет затихли. Пол не агрессивен, и вообще, в нынешнее время у нас во всей Ступице Хеджена хорошая репутация. Единение Джексона весьма злобно, но они слишком разобщены, чтобы на таком удалении представлять собой опасность с военной точки зрения. Самой большой угрозой в здешних окрестностях являемся мы, но нашу энергию поглощает Сергияр. И вообще я не уверен, что хочу принять участие в завоевательной войне.

– А твой отец это делал. С весьма примечательным успехом.

– С неоднозначным успехом. Тебе стоило поближе познакомиться с нашей историей, дорогая. Но я – не мой отец. Я не должен повторять его ошибок: я могу изобрести и свои собственные, столь же блестящие.

– Ты в последнее время превратился в такого политика…

– Это теперь моя область. И… служба может состоять и в том, чтобы стоять и ждать, но жизнь всегда так коротка! Если Империи когда-нибудь снова потребуются мои военные таланты, мне пришлют чертово уведомление по комму.

Элли выгнула брови, потом откинулась назад и взбила лежащие вокруг них обоих подушки. Майлз положил ее голову на свою исчерченную шрамами грудь и стал ласкать волосы, наматывая на пальцы завитушки. Она принялась лениво водить рукой по его телу. Майлз чувствовал, как на них снисходит освобождение, пока слабеет напряжение и ужас, пока замедляется биение пульса. Не боль – больше не боль, а лишь печаль, дань меланхолии, тихая и правильная.

– Так… – произнес он наконец, – нельзя сказать, что время от времени не будет возникать необходимости в нерегулярных спасательных операциях. Напоминаю тебе, как адмиралу Куинн, что место твоей очаровательной задницы – в славном мягком кресле тактической рубки. Ты не должна постоянно отправляться на задания, это не подходит старшему офицеру и командующему, и к тому же это слишком опасная манера.

Ее указательный палец проследил паутину самых примечательных его шрамов, так что аж волоски у него на руках стали дыбом. – Ты вопиющий ханжа, любовь моя.

Осторожности ради Майлз решил с этим не спорить. Он прочистил горло.

– Кстати… есть еще одна вещь, о которой я хотел тебя попросить. Об услуге. Насчет сержанта Тауры.

Элли слегка напряглась. – И что?

– Когда я ее видел в последний раз, то заметил в ее волосах седину. Ты знаешь, что это означает. Я недавно говорил об этом со стариной Канабе, помнишь его? Он дает ей не более двух месяцев от начала серьезного метаболического срыва и до конца. Я хочу чтобы ты пообещала: ты дашь мне знать вовремя, чтобы она успела отбыть с флотом, или где она там будет, до того, как уйдет. Я… не хочу оставлять ее в этот момент одну. Это обещание, которое я однажды дал сам себе и намерен его сдержать.

Элли снова улеглась. – Хорошо, – серьезно ответила она. И мгновение спустя добавила: – Так… ты