Архиепископ, епископы Тунстолл, Гардинер и Сэмпсон пытались урезонить бедную женщину, но тщетно! Не действовали ни угрозы, ни уговоры. Добровольно покинуть Сайон Кэт не желала. У Саффолка лопнуло терпение. Он сделал знак солдатам, которые стояли в дверях, и королеву уволокли силой. Кэт визжала и истошно вопила, но ее водворили на борт черной глухой баржи, специально подготовленной для перевозки узницы.

– Попробуйте только разреветься, – предупредила Нисса Кейт и Бесси, – и я надаю вам пощечин. С нас довольно одной истерички. Если мы не сможем держать себя в руках, нам не позволят остаться при ней. Неужели вы хотите, чтобы она осталась в Тауэре одна?

Покачав головами, девушки вышли из дома вслед за леди Бэйнтон и Ниссой и направились к черной барже, откуда доносились жалобные крики бедной Кэт. Внутри каюты с королевой находились Норфолк, Томас Кранмер и Стивен Гардинер. Все четыре женщины, поднявшись на борт, бросились утешать свою госпожу. Герцог Саффолк, лорд Бэйнтон и прочие члены Тайного совета сели на другую баржу, в которой также находились солдаты. На третьей барже плыли служанки, исповедник королевы и еще один отряд солдат.

Баржи двинулись вниз по реке, прошли под Лондонским мостом, на перилах которого все еще торчали головы Фрэнсиса Дерема и Томаса Калпепера. К счастью, глухие черные занавеси в каюте уберегли королеву от отвратительного зрелища гниющих голов ее любовников. На ступенях Тауэра уже дожидался констебль сэр Джон Гейдж, который почтительно приветствовал Кэтрин Говард так, будто ничего не изменилось, будто она все еще королева и просто заехала с визитом.

Плачущей, дрожащей королеве помогли сойти с баржи. Ее привели в особые покои в доме лейтенанта, предназначенные для королевских особ. И Кэт не могла не думать, что когда-то в этих самых комнатах находилась ее кузина Анна. Вечером того же дня к королеве прибыл епископ Линкольн, чтобы ее исповедовать. И Кэтрин исповедалась, но это не принесло ей успокоения.

Тем временем Тайный совет, желая смягчить сердечные муки короля и добиться казни Кэтрин Говард как можно скорее, пока король не успел над нею сжалиться, поставили Большую государственную печать вверху Акта о государственной измене и написали: «Le Roi le veut», что по-английски означало «Король этого желает». Таким образом королю необязательно было собственноручно подписывать документ, который надлежало затем прочесть в обеих палатах Парламента и огласить так называемую Королевскую санкцию. Только после этого можно было казнить и Кэтрин Говард, и Джейн Рогфорд. Все было официально.

Разумеется, по воскресеньям казни не проводились, так что Кэтрин Говард получила еще один день жизни. Вечером воскресенья сэр Джон Гейдж испросил позволения навестить Кэт, и позволение было дано.

Учтиво поклонившись, он заговорил, стараясь, чтобы голос его звучал как можно мягче:

– Мадам, казнь назначена на завтрашнее утро. Мы придем за вами в семь. Советовал бы вам исповедаться, если желаете облегчить душу. Если вы желаете что-то еще, мадам, и в моей власти выполнить желаемое, вам нужно лишь попросить.