— Погоди-ка. — Колосов тоже остановился. Потом прошел по дороге несколько шагов назад. — Черт, тут, кажется, до нас кто-то успел побывать. Следы автомобильного протектора, и свежие совсем. — Он оглянулся, жестом подзывая отставшего от них эксперта-криминалиста, отягощенного спецчемоданом. — Так, судя по следам, тут проезжал внедорожник. Ну-ка, подожди… Направление движения… — Он присел, трогая след протектора. — Давность точно небольшая. Дождь вот только ночью прошел, но след здесь, по крайней мере, довольно четкий. Дальше что? А вот дальше глина, черт… глину развезло… Ну дороги наши, мать их… Так откуда же он тут взялся, этот внедорожник? Не по склону же спустился? В принципе мог и по склону. Ну-ка стой тут, а я вернусь назад, вон там, левее.
Катя осталась внизу, а Колосов вместе с подоспевшим экспертом снова взобрались на холм. Катя наблюдала за ними — маленькие фигурки на холме, человеч-ки — чего-то там возятся, копошатся, исследуют, смотрят. Следы протектора… Следы вроде и правда ночные. А чтобы ночью съехать сюда вниз с шоссе, надо быть либо отчаянно-смелым, либо вдрызг пьяным. Тут и фонарей-то нет ни одного, а спуск вон какой крутой. Она подошла к кустам — а тут вот сирень цветет, буйная, махровая. Кладбищенская сирень. А вроде ничто не указывает на то, что здесь, за этими сиреневыми кустами, в роще располагается кладбище. К кладбищу должна вести дорога, утоптанная бесчисленными поколениями торная тропа, а тут… Внезапно что-то привлекло ее внимание: ветка сломана, и вон еще одна, и вон там. Катя шагнула в кусты. Они были помяты, складывалось впечатление, что сквозь эту зеленую чащу кто-то прокладывал себе путь. Катя углубилась в заросли — она сразу же забыла о данном обещании не забегать вперед. Вытащила из чехла цифровую камеру. «Так, сейчас мы вас проверим, сейчас мы вас сравним, сейчас мы вас проверим…» Какие-то назойливые кусачие мошки, потревоженные вторжением, заплясали у самых ее глаз. Катя мотнула головой, отгоняя их, и едва обо что-то не споткнулась. Наклонилась — это что еще за штука тут валяется? Подняла с мокрой земли короткий металлический лом — именно так ей в тот миг показалось, — довольно увесистый, испачканный глиной. Она взвесила его на руке, огляделась — ее со всех сторон окружали густые кусты, стена зарослей словно сомкнулась, не пропуская в свою душную влажную сердцевину посторонние звуки. Но справа в гуще зелени снова бросились в глаза сломанные ветки. Катя шагнула в этот пролом и…
— Никита! — Она не удержалась от крика, да что там от крика — от отчаянного, почти заячьего вопля, увидев это. — Никита, скорее сюда!
— Чего вы орете как ненормальная? — послышался из кустов в двух шагах хриплый простуженный юношеский басок. — С главка, что ли? Эксперт или следователь? — Обладатель баска — высокий, худой, как журавль, юный сержант ППС в армейской плащ-палатке вышел на открытое место. — Что, до печенок проняла картинка? То-то. А я один тут уже полтора часа — участковый меня оставил место происшествия до приезда опергруппы охранять. А сам очевидцев ищет, свидетелей. Какие свидетели на кладбище ночью? Да не дрейфь ты, успокойся, дыши глубже. Он же мертвяк мертвяком… Крови, конечно, многовато. — Сержант вздохнул. — Эй, да ты одна тут, что ли? Ну-ка покажь документы, может, ты приблудная какая? Так посторонних я сюда пропускать не имею права.