– Думаете, раз мы не русские, об нас ноги можно вытрать? А? Запугивать нам?! Вы, пидрилы, считаыте себя королями Зымли, ходыте за ручку – тьфу, блять, протывно! А мы тэрпим ваши уныжения! Ну что, унызили нас? Показались перэд девочками?

– Один из вас, – начал Коля, – разбил несколько стаканов и тем самым поранил запястье официантке. Ещё и нахамил ей. А вы все, – он посмотрел на тех, кого узнал в толпе, – ржали как кони, когда она собирала осколки. Это я ещё мягко с вами обошёлся, гуманно. Так скажи мне, – глаза Коли и главаря встретились, – кто тут кого унижает? Прежде чем говорить нам о том, что мы пидоры и унижаем ваш народ, посмотри на представителей своего народа. Разве не они его унижают? Разве не с ними тебе надо поговорить?

Его голос задрожал. Да, Коля всеми силами старался не подаваться страху, но с каждой секундой делать это становилось сложнее. Его слова были пропитаны смелостью. Смелостью, от которой у Андрея пошли мурашки по кожу. И от которой к горлу подкатил ком.

Главарь долго смотрел на того, чья речь влилась в головы десятков людей. Долго. Толпа позади него молчала. Казалось, ветер, пролетая над двором-колодцем, резко становился тяжёлым и опускался на самый низ, превращаясь в давящий на плечи воздух, который еле-еле просачивался в лёгкие. Главарь молчал. Долго молчал. Андрей слышал каждый вдох и выдох Коли. Главарь молчал. Потом повернулся, медленно зашагал к своим и заговорил:

– Ты очень молодой и очень дэрзкий, потому что ты тыбя ещё никто не учил общаца со взрослыми. Ты думаешь, что тебе всё можно, потому что родытели всё оплатят и всё решат. Но они не научили тыбя отвечать за свои слова. – Главарь взял что-то из протянутой ему руки. – Я научу. Ты поймёшь, что значит быть взрослым.

В тот момент Андрей понял, что произойдёт. Вспышка промелькнула в его сознании за секунду, глаза расширились, волосы на загривке встали дыбом.

Он схватил Колю, чтобы вместе с ним пробить фланг окружившей их толпы, но чьи-то руки вцепились в него, оттащили от Коли, а потом наступила тьма.

Андрей плохо помнил эту часть; звуки, свет, ощущения – всё смешалось в кучу. Он помнил, как провалился в толпу, но перед этим заметил расширившиеся глаза Коли и мчащегося на него главаря.

Потом удар.

Сотни рук.

Удар.

Тысячи рук!

Андрей пытался выбраться из толпы, но все – все, все, все! – держали его, руки, появляющиеся из ниоткуда, невидимые удары, мелькающие лица, чей-то пот, кожа, куртки, удар, как больно! Скольжение подошв по асфальту, Андрей вцепился в чьи-то волосы, с силой потянул на себя, получил удар по ноге, но не ослабил хватку, потянул сильнее, сука, как же больно! Кто-то резко ударил под дых, пальцы Андрея разжались, сам он согнулся пополам и упал в чьи-то руки, они толкнули его, тело грохнулось на асфальт, пытаясь втянуть в себя воздух, Андрей видел лишь чужие кроссовки, асфальт, кроссовки, асфальт, кроссовки, асфальт… Над головой кто-то произнёс:

– Готов. Лежит как миленький.

Андрей медленно поднялся, окружённый более чем десятью людьми, на маленьком островке асфальта в море чёрных голов. Встал, расправил плечи, поднял голову и посмотрел в глаза против стоящему. Тот улыбался. Да, это был он, именно на нём сидел Андрей, заламывая руку. А теперь он улыбался. Подождал, пока Андрей встанет, а потом врезал по челюсти и мгновенно вырубил.