— Неплохо, — сказала Роська.

Она уже проснулась, выслушала наш рассказ про речь Игоря перед анулейцами, покачала головой и надолго задумалась. Потом сказала:

— Надо обязательно встретиться с Лойко и убедить его, что мы не враги, что этот его Посланник — враг. Боже мой, сын ИА! Как он может так поступать?

— С Игорем же ничего не ясно, — пробормотал я. — Может, он сам не помнит, кто он? Вдруг он и вправду заблудился в лесу, сошел с ума и возомнил себя Посланником Богов.

— Ага, — усмехнулся Максим, — а палатку зачем с собой притащил?

Палатка, ярко-красная, из легкого материала, на полусферических дугах, стояла недалеко от нашего шалаша. Над ней развевался флаг: на темно-синем фоне золотой круг солнца, а в нем улыбчивая морда дельфина.

— Да, и глаза у него абсолютно нормальные, — согласился я. — Очень спокойные глаза.

Лойко пришел после того, как все тот же немой Хвост принес нам целую тарелку дымящихся лепешек. От них исходил такой аромат, что голова кружилась. Ведь мы весь день ничего не ели. Обжигаясь, я взял одну. Лепешка пахла сливочным маслом и какими-то травами.

— Подожди, — сказал Максим. — А вдруг они отравленные?

Тут появился Лойко. Он услышал Максимовы слова и отчаянно замахал руками.

— Нет, нет, нет! Никто не будет травить! Женщины пекли, они говорят: не могут дети нести зло. Надо кормить детей, даже если они чужие, чтобы не было смерти. Ешьте. — Лойко подвинул к нам чашку.

Я подумал-подумал и взял лепешку. Если бы Игорь захотел нас убить, он сделал бы это еще в Старом городе. Только все это чушь. Не может Игорь Онтов, сын ИА, быть убийцей. Ну, мошенником, может быть, но убивать… Да и за что?!

Лепешка была вкусная, что и говорить. Я, наверное, сразу штук десять съел.

— Просто объеденье! — вздохнула Роська.

Лойко рассмеялся и тоже взял лепешку. Вчетвером мы быстро с ними управились. Лойко вдруг стал серьезным и сказал торжественно, подняв руку:

— Те, кто ели из одной чаши, никогда не станут врагами. Это старый обычай моря. Я никогда не предам вас. Через три дня Совет Отцов соберется и будет решать, что делать. Я тоже теперь в Совете, потому что ведун. Я скажу им, что вы мои друзья.

Речь Лойко нас растрогала. Я крепко пожал ему руку, а Роська так вообще обняла его и поцеловала в щеку, как меня тогда в конференц-зале. Ну и правильно! Лойко сильно смутился и, наверное, покраснел, только сквозь гуталин не было видно.

— Ох, Лойко, — сказала Роська, вытирая губы, — как можно так жить? Красишь себя постоянно этой гадостью! Какой-то обманщик заморочил тебе мозги…

— Роса! — остановил ее Лойко и укоризненно покачал головой. — Я не знаю, что значит «заморочил мозги», но я чувствую: тебе не нравится Посланник Богов. Значит, тебе не нравится моя жизнь? Ведь он спас меня!

— Он тебя использует! И весь анулейский народ. Он хочет погубить вас! — вспылила Роська.

— Рося, подожди, — сказал Максим. Он задумчиво посмотрел на Лойко. Долго смотрел, Лойко даже заерзал.

— Лойко, — сказал он наконец, — а у тебя кожа не болит? Ну, не чешется, болячек нет?

Лойко быстро глянул на Максима и отвел глаза.