— Ты одурел совсем, хозяин? Обдериху от банника не отличаешь? Не ожидал от тебя, — с видом кровной обиды заявил Потапыч. — Это народ дурной, все бы им пакостить. Людям боль — им удовольствие. Банники другие. Они…

— Им плевать на людей, главное — это баня, — перебил его я.

— Ну, по большей части так. Но я не такой.

— Кто ж спорит. Таких как ты раньше на доску почета вешали. За шкирку. Так что не так с этой обдерихой?

— Говори, — пнул Потапыч волосатое существо.

Обдериха поднялась на ноги и убрала с лица морщинистыми от воды пальцами волосы. Оказалась она далека от идеала красоты. Длинный крючковатый нос, впалые щеки, крохотные злые глаза.

— С таким красавцем отчего ж не поговорить? Может, и замуж возьмет, — кокетливо ответила она. — Хочешь, я тебя попарю?

При этих словах обдериха залилась таким противным смехом, что меня аж передернуло. На выручку пришел Потапыч. Он еще раз пнул домовое, точнее банное, существо.

— Говори давай.

— Чего ж говорить? — недовольно покосилась на моего приживалу обдериха.

— Что мне говорила, то и ему. Про хлад, про нечисть, что расплодилась.

— Так я тебе как своему, — мигом сменила тональность злая банница. Теперь она почти верещала. — А не для владеющих силой. От них никогда добра ждать не следует.

— От тебя, я смотрю, добра столько, что хоть ведрами вычерпывай, — пришлось подать голос. Ну, и для порядка вложить силы в руку, давая понять, что наш настрой вполне серьезен.

Я понемногу пришел в себя после неожиданного пробуждения и стал соображать, хотя голова была все еще тяжелая. Раз уж Потапыч привел меня сюда, всеми правдами и неправдами, глупо уходить с пустыми руками. К тому же, обдериха и правда что-то знает. Вдруг пригодится.

— А что тут говорить, — почти зашептало лохматое существо, хотя злости в голосе не убавилось. — Я ее сразу почувствовала. Уж такой мы народ, холод чувствуем загодя. Если зима какая лютая или мороз надвигается, банники первые обо всем знают.

— Ты к банникам какое отношение имеешь? — спросил Потапыч, гуманно дернув ногой. Гуманно — потому что изначально хотел пнуть.

— Да прямое. Надо еще посмотреть, чей народ старше.

— Так, давайте ваши споры о происхождении видов оставим на потом. Ты ее почувствовала, — напомнил я собеседнице.

— Ну да, — ответила обдериха. — Недалече она поселилась. И сразу начала вокруг себя нечисть собирать. Сила у нее такая.

— Так кто она-то? — спросил я.

— Дак не знаю. Сроду таких не видела. Точнее не чувствовала. Знаю лишь, что сейчас слаба она. Оттого и крупицы сил из немощных набирает. Далеко уйти не может. Но еще знаю, недавно окрепла знатно. Теперь опаснее в разы. И жертв будет много.

— Вчера четыре девушки пропали.

— Не ищи их, мертвы уже, — констатировала обдериха. — Она чужими руками себе силу добывает. Сама появится, лишь когда кусок лакомый будет. Но глупость большая ее самому искать. Себе на погибель.

Я задумался. А не намеренно ли напали кикиморы, чтобы отвлечь нас? Пока нечисть насильно уводила немощных в другую сторону.

— Потапыч, а ты чего молчишь? Может, хоть ты знаешь, как эту незнакомку зовут.