Я пожал ее, но меня не покидало какое-то странное ощущение, словно что-то идет не так. Ладонь у Бориса оказалась мягкая, теплая, даже нежная, что ли.

— Максим. Мы, скорее всего, тут ненадолго. А что, говорят, у вас местных кто-то убивает?

— Да кто убивает? — пожал плечами Борис. — Волки. Видели тут стаю. Оттого Сергеич и в область едет, патроны купить. Вон оно как, — показал он рукой на дома позади, — все сидят, носа боятся высунуть. Не то что в лес пойти. Вы бы, кстати, тоже не ходили.

— Нам нельзя, у нас работа, — начал вживаться я в роль. — А вы чего, не боитесь?

— А чего мне бояться? Я свое пожил. Да и мясо у меня жилистое. Волкам не понравится.

Перекинувшись еще парой фраз, мы условились, мол, если нам что понадобится, мы смело можем беспокоить Бориса. Он вроде как рад будет, совсем одичал в этой глуши.

— М, что за запах? — спросил я, когда вернулся.

— Блины, — ответила Зыбунина.

Пока мы вели светскую беседу с аборигеном, Катя успела забрать пакет и пойти готовить завтрак. Теперь на двух огромных чугунных сковородах она жарила блины. Запах стоял такой, что живот жалобно заурчал.

— Чайник ставь, — сказал я Рамилю. — И заваривай наши остатки. Надо экономить. А вечером в самом деле к этому Сергеичу сходим.

Румяная стопка росла на глазах. Катя как-то успевала еще смазывать блины маслом, проявляя чудеса ловкости.

— Давно я блинов не ела, — оказалась за столом Терлецкая.

— Ты возьмешь их из рук ведьмы? — с издевкой спросила Зыбунина.

Светка закусила губу, но ничего не ответила. Оно и понятно, быть гордой девушкой с принципами лучше всего на сытый желудок. Но мне было не до того, Рамик, которого еще Якут замечал на следопытстве за хороший глаз, придвинулся и зашептал на ухо.

— Стремный этот Борис какой-то.

— Чего стремного?

— Видел, усы у него? По бокам седые, а в середине желтые. Так бывает, когда человек много курит.

— Согласен. Курение — страшное преступление.

— Ты не понял, усы у него желтые, а ногти на пальцах нет. У меня картатай всю жизнь курит, я знаю, о чем говорю.

— Кто курит?

— Дедушка по-вашему.

— Ну, мне он тоже показался странным. С другой стороны, продуктов дал.

— Ты видел, как он на Светку смотрел?

— Ну, она девка красивая, — пожал плечами я.

В этот самый момент Катя пристально посмотрела на меня. Аккурат между переворачиванием блинов. Услышала наш шепот, что ли? Одно слово — ведьма.

Ели мы молча. Во-первых, и говорить особо не хотелось. Во-вторых, блины были действительно жуть какие вкусные. Я последний раз такие ел… постарался вспомнить и не смог. Дядя Коля больше готовил какие-нибудь омлеты-яичницы, ну, и мясные блюда. А блины делала лишь мама.

— Ладно, пойдем осмотримся, — сказал я, когда с завтраком было покончено.

— Вот так всегда, полчаса готовишь, сметают все за пять минут, — протянула Зыбунина.

— Спасибо, Екатерина, было очень вкусно, — неожиданно сказал Аганин.

— Да, спасибо, — добавил Куракин, вставая.

— Спасибо, — буркнул я, чувствуя, что краснею. Да, как-то неудобно получилось. Даже высокородные поблагодарили ведьму за завтрак, а я что-то лопухнулся.