– Обзвонился тебе, – сказал Алексей. – Куда ты подевалась?

– Сумасшедшая неделя была, – объяснила я, – потом расскажу, что случилось. Возможно, твоя помощь понадобится, чтобы одну мадам приструнить.

– Хочешь послушать, как я с Осиповым, который Юркиным прикинулся, разговаривать буду? – перебил следователь.

– Да, – тут же ответила я.

– Приезжай, – распорядился Кудрин, – адрес в Ватсапп скину. От проходной позвони, встречу.

Я побежала в ванную.

За три часа пребывания в маленькой душной темной комнате, одна стена которой оказалась стеклянной, я устала больше, чем за последнюю неделю в «Баке». Воздух в каморке, казалось, стал густым, кроме того, пахло по́том, дешевым мужским одеколоном и чем-то тухлым. Вместо стула предлагалась железная табуретка, на которую не положили подушку. Но отсутствие кислорода, дурной запах и неудобное сиденье можно было пережить. Самым неприятным оказалось слушать речи Осипова.

Николаю показали результаты анализов ДНК, и он был вынужден признаться:

– Да. Я не Юркин.

– Как вы в него превратились? – осведомился Алексей.

Осипов пару секунд молчал и начал торговаться – выяснял, что хорошего получит за подробный рассказ о тех, кто помог ему оказаться на свободе. Сначала я слушала беседу с удивлением, потом меня стало тошнить: диалог напоминал вульгарный базарный торг. В конце концов обе стороны пришли к соглашению. Николай начал каяться.

Зарплата у охранника Осипова была маленькая, а хлопот много, да еще они с женой очень хотели ребенка, но Аня не могла забеременеть естественным путем. Тот, кто лечился от бесплодия, знает, какие суммы приходится относить в кассу клиники, где делают ЭКО: на одних анализах разоришься. А еще, если неприятная процедура не увенчается успехом, что бывает часто, ее приходится повторять раз, другой, третий… В конечном итоге младенец получается ну очень дорогим, в прямом смысле этого слова. Денег парня, который стережет сидельцев следственного изолятора, никак на лечение и содержание семьи не хватало.

Антонина Варламовна полюбила невестку как дочь, была ей не свекровью, а прямо родной мамой. Она мечтала о внуке, поэтому без сожаления рассталась со своими накоплениями. Однако и они живо растаяли, перекочевав в бухгалтерию того же медицинского центра. Осиповы влезли в долги. Николай занервничал, стал думать, где подработать. Попытался в выходные дни мотаться по городу нелегальным таксистом, но его драндулет постоянно ломался. Куда ни глянь, везде дрянь. На нервной почве у Осипова начались проблемы с кожей. Николай принялся чесаться, перестал спать по ночам, похудел, побледнел…

Один раз, когда старенькие «Жигули» в очередной раз забастовали, Осипов шел к метро, и его окликнул некто Валерий Федорович Рябов. Николай отлично знал его, был в курсе, что тот очень дорогой адвокат, опытный специалист. Законник частенько бывал в СИЗО – приходил к своим клиентам. И вот сейчас Рябов высунулся из окна дорогущей иномарки и крикнул:

– Осипов!

Николай остановился.

– Ты куда? – спросил адвокат.

– Домой, – мрачно ответил Коля.

– А где живешь? – неожиданно спросил Рябов.