От тяжелого рюкзака ломило спину. Ноги, одеревеневшие от холода, еле двигались сквозь снег, рваный шаг становился все короче. Не считая недолгого провала в сон там, в кладовке, я не спала уже почти целые сутки. Перед глазами все плыло от попыток сфокусировать взгляд на однообразном хрустально-белом ковре, простиравшемся во все стороны. Я представляла, каково было бы упасть в снег, закрыть глаза и отдаться грезам, представляя себя где-то еще – где угодно, лишь бы не здесь.
– Мне снова нужно в туалет, – заявила я, останавливаясь и тяжело дыша. Двигались мы не так уж и быстро, но растущая тяжесть рюкзака на плечи и бесконечное вверх-вниз по крутым склонам взимали свою дань.
– Ты даешь ей слишком много воды, – заворчал Шон на Мэйсона. – Бегает в кусты каждый час. – Он повернулся ко мне: – Давай живо!
Мэйсон помог мне снять рюкзак, прислонил его к дереву и лишь потом спустил на землю свой собственный. Парень подвигал плечами, и я поняла, что вес начал придавливать и его.
– Не обращай на него внимания, – бросил он мне, и хотя в его голосе не было тепла, презрения в нем тоже не слышалось. Так, проза жизни. Протянув мне свой фонарик, Мэйсон добавил: – Передохни пять минут.
Я отошла чуть подальше, потом зашла за сосну, выключила фонарь и обернулась, глядя сквозь ветки. Шон отдыхал на середине прогала, а Мэйсон привалился лбом к дереву, подпирая лицо согнутой в локте рукой. «Если бы люди могли спать стоя, это выглядело бы именно так», – подумала я. Из нас троих Мэйсон выглядел самым могучим и выносливым, и меня удивило, что ему переход давался чуть ли не тяжелее, чем всем остальным. Он стянул перчатку и потер глаза с крайне утомленным видом.
«Интересно, – подумала я, – если пять минут растянутся на десять, заметит ли кто-нибудь, что я не вернулась». Я могла убежать. Мысль о такой возможности мигала на краю сознания, словно лампочка в неисправном патроне. Я обещала себе воспользоваться первым же представившимся случаем. Можно было бы вернуться к Корби и вдвоем с нею отправиться за помощью. Но, если карта Келвина верна, мы увидим станцию рейнджеров уже за следующим гребнем. Я могла убежать и бросить вызов дикой природе в одиночку. Или остаться и молиться, чтобы на станции действительно оказался хотя бы один рейнджер.
Я мысленно проиграла пьесу на несколько актов вперед. Патрульная хижина станет для Мэйсона с Шоном неожиданностью, и мне нужно будет сыграть равное удивление. Придется убедить их, что я не собиралась выходить к ней, и уговорить постучаться в дверь. А затем каким-то образом подать рейнджеру тайный знак, что я в беде, – что мы с ним оба в беде. Потому что, выводя Мэйсона и Шона к этой станции, я втягивала и служащего парка в нашу историю. Хотелось мне того или нет. Разница, повторяла я себе, состояла в том, что рейнджер по долгу службы должен быть готов вляпываться в истории.
Убедившись, что Мэйсон с Шоном не будут за мною подглядывать, я развернула карту и внимательно изучила ее в свете фонарика. Чуть дальше за хижиной располагалось маленькое узкое озеро, подписанное Келвином как «источник чистой воды». Я поставила мысленную отметку в мозгу и вернулась обратно к парням.