Привалившись к стене рва, я разревелась.

Пока плакала, на ум пришло странное воспоминание: я, совсем маленькая, выбегаю в холодный день поиграть в салочки с Иэном и его друзьями. Земля обжигает мои ноги холодом, но я не могу заставить себя отвлечься от игры ни на минуту, чтобы сходить за ботинками. Вместо этого просто выбрасываю холод из головы и продолжаю играть. Жаль, сейчас так не получалось: погрузиться с головой в какое-нибудь дело, которое бы отвлекло меня от дикого всепроникающего ветра.

«Поищи ветки около корней деревьев», – послышался в голове голос Джуда.

– Не могу, – вяло подумала я. – Я не могу идти по снегу – у меня нет обуви. Не могу раскапывать снег – я без перчаток.

«Живица. Горит как бензин, помнишь?» – не унимался Джуд.

– И потратить на ее поиски последнюю энергию, которая у меня еще осталась? – спорила я.

Я пробежалась дрожащими пальцами по затвердевшим волокнам ковра, задумавшись, как скоро и сама стану такой же. Замерзшей в ледышку. Именно тогда, пока я уныло пялилась на них, меня осенило: сигареты!

Я закатала край ковра. Там, завернутыми в побуревшее сено, прятались пачка сигарет и «книжечка» картонных спичек из «Холидей-Инна». Холодные, но сухие. Оставалась надежда, что они загорятся.

Эта маленькая победа подтолкнула меня к действию. Как ни мучительно бежать по снегу за растопкой, я должна была это сделать. Быстро, пока не передумала, я набросала в голове план действий. Платформу можно сделать, используя дрова, которые Верстеег-старший сложил около двери кухни. Возле одного из деревьев валялось упавшее птичье гнездо – его разломаю на растопку. Еще есть сосновые шишки и кора. А смолы наскребу ногтями.

Сжав зубы, я выбралась изо рва на холод и ветер, набросившийся на меня каждой ледяной крупинкой. С усилием переставляя одну промокшую ногу за другой, я сконцентрировалась только на одной мысли: собрать дров для костра или погибнуть в попытке это сделать.

Сражаться с всепобеждающим холодом я перестала: просто приняла, что замерзаю, и пустила еще остававшуюся энергию на то, чтобы вгрызаться заледеневшими пальцами в снег, наметенный вокруг деревьев, в поисках коры, сосновых шишек, тонких веточек и сухих хвоинок. Распихав эти сокровища по карманам, я задержалась только, чтобы помахать руками, возвращая пальцам способность чувствовать. И снова вернулась к работе – царапать, выковыривать, откапывать.

Наполнив все карманы, я сбежала по поломанным ступенькам в ров. Руки и ноги работали медленно. Даже мозг «тормозил», мучительно прокручивая мысли, словно заржавевшая шестерня, через силу начинающая движение.

Я знала, что сперва нужно построить платформу, но подобрать подходящие по размеру кусочки из того, что удалось найти, было невероятно трудно. Я чувствовала, что внимание постоянно «уплывает»; руки тряслись так, что пришлось сдвигать поленья кулаками. Я быстро теряла силы, но, несмотря на дрожь в руках, упорно пыталась сложить прутики шалашиком, преодолевая нараставшее отчаяние. Наконец, через несколько минут, мне удалось поставить шесть или семь прутиков. Разломав гнездо, я аккуратно просунула трут между шаткими опорами шалаша. Костяшки пальцев задели одну из них, и все сооружение рухнуло. Всхлипнув от отчаяния, я опустилась на колени, пососав один палец, чтобы разморозить его, и начала сначала.