— Ничо страшного! В краске-то она красивше! Хотя и так неплоха, да. Ты тожа вон, как из бани — красивая, аж дух захватывает! — невозмутимо прокомментировал дядя Петя, не обращая внимания на пунцовую Марию Федоровну — Это…Олежа…я тебе хочу вот чо сказать…нащет нас с Машенькой…

— Петя! Не смей! — всполошилась Мария Федоровна — Перестань!

— Чо перестань-то?! В общем — сошлись мы с твоей мамкой. Типа папка я теперь тебе! Хошь убей, хошь люби — а папка!

Маша, так и сидевшая с каменным лицом, вдруг расхохоталась, закрыла лицо руками, прячась от недоумевающих взглядов, секунд через пять слегка успокоилась, но когда отняв руки от лица снова увидела сконфуженные лица дяди Пети и Марии Федоровны — закатилась еще пуще, фыркая, заливаясь слезами:

— Ой, я не могу! Нет — ну это же Санта-барбара, внатури! Ой, простите, Олег меня тоже ругает за словечки! Ах-ха-ха…ох-хо-хо! На свадьбу попали! С папкой тебя, Олег! Поздравляю!

Маша смеялась так заразительно, так звонко, что Олег тоже не выдержал, и начал хохотать. За ним дядя Петя, и наконец принялась хихикать Мария Федоровна, смущаясь, утирая глаза чистым полотенцем.

Отсмеявшись, уселись за столом — тихие, благостные, будто прошли через некое очищение. Развеялись сомнения, страхи, осталось лишь единение, близость людей, прошедших через жестокие испытания, нашедшие друг друга по воле Провидения. Им было сейчас хорошо, за этим столом, и Сергар вдруг почувствовал, впервые за долгие месяцы, что эта вот странная компания и правда его семья!

И мама, которую он увидел впервые несколько месяцев назад.

И дядя Петя, пьяница, которого так же как их некогда выселили в деревню черные риэлтеры.

И Маша, девушка, прошедшая огни и воды, боевая подруга, которая за Олегом пойдет даже в пекло! Как и большинство русских женщин, за своего мужчину готовые порвать всех на свете…

Конечно, не все так просто в этом мире, не все так хорошо, как хотелось бы, зло всегда ходит рядом, только и ждет, чтобы наброситься на человека, которому в кои-то века привалило счастье. Но сейчас им всем было хорошо. И этой минуты у них никому не отнять.

— Устал? — Маша прижалась к Олегу, положила голову ему на плечо. Потянулась, поцеловала в щеку:

— Ты такой хороший! И мамка у тебя хорошая…а моя…даже могилка ее где — не знаю! Сволочи! Ух, гады! Лежит где-то неупокоенная…

Девушка всхлипнула, вытерла слезу, и вдруг уже другим, сердитым голосом сказала в спину водителю, прислушивавшемуся к разговору:

— Рули давай, Амирка! Чего ухи-то навострил?! Ух, ушастый! Так и подслушивает все! Шпион проклятый!

— Да рулю я, рулю, луноликая! — ухмыльнулся таксист, и обернувшись подмигнул Олегу — Ух, какую девушку умыкнул ты, командир! Горячая! Огонь! Я бы не был женат, увез бы ее на край свэта! Красивая!

— Рули! — уже не так сердито прикрикнула довольная Маша, и скосила глаза на своего парня, не сердится ли? Заметил ли, какой успех она имеет у мужчин?

Не заметив реакции Олега, слегка расстроилась, но потом приободрилась:

— Скажи, они теперь точно не будут пить? Ты сделал так, чтобы они не пили, да? Типа закодировал?