Может быть, потому, что людены — новая генерация, родившаяся, сформировавшаяся в недрах человечества и ушедшая от него в повести «Волны гасят ветер», — были не способны на страдание и сострадание.

Может быть, потому, что в этих ангелах космического Эдема проступили черты вечного скитальца и выяснилось — не только люди неинтересны ангелам, но и ангелы неинтересны ангелам.

Может быть, потому, что в этих люденах было нечто, пугавшее даже зверей.

Может быть, потому, что в людях было нечто, отличавшее их от нелюдей.

Милосердие — вот главное для человека, поскольку предполагает возможность и радость от сосуществования других, на него не похожих. И оно предполагает невмешательство в дела других до первого призыва о помощи. И тогда человек способен пожалеть человека. Он способен пожалеть ангела. Он способен пожалеть Агасфера. Он способен пожалеть даже Бога с поистине божественной широтой.

Они сказали что-то очень важное. Настолько важное, что при чтении порой кажется: самое главное они оставили в зонах молчания; они просто не хотят говорить прежде, чем человек дойдет до этого сам. А уж когда дойдет, ему не потребуется дополнительных объяснений.

Борис Стругацкий:

Нужно быть оптимистом. Как бы плохо вы ни написали вашу повесть, у вас обязательно найдутся читатели, тысячи читателей, которые сочтут ее шедевром.

Нужно быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали свою повесть, обязательно найдутся читатели, и это будут тысячи читателей, которые сочтут ее сущим барахлом.

Нужно просто трезво относиться к своей работе. Как бы хорошо и как бы плохо вы ни написали свою повесть, всегда найдутся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны.

Первое, что я прочел из фантастики (без малого тридцать лет назад), было: «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, детлитовская книжка с рисунками Евгения Мигунова.

Первое что я перепечатал в самиздате (без малого двадцать лет назад), было: «Сказка о Тройке» братьев Стругацких, разумеется и к сожалению без иллюстраций.

Первое признание в любви к братьям Стругацким, под которым я бы подписался и о котором сами братья отозвались: «ТАК о нас еще никогда не писали!», было эссе «Сказка о двойке» Андрея Кузнецова и Ольги Хрусталевой (без малого пять лет назад).

Первое желание возникшее (без малого год назад) с приходом подлинных энтузиастов на смену вымирающим ящерам-гослитиздатам, было: книга братьев Стругацких с «Понедельником…» и «Тройкой…» под одной обложкой — и, конечно же, с рисунками Евгения Мнгунова, и конечно же, с послесловием Андрея Кузнецова и Ольги Хрусталевой… Этакий «all stars», этакий «the best», этакий литпамятник — о недалеком прошлом, о настоящем (и не только в смысле временном, но и качественном) и на — будущее.

Кстати, о будущем…

Первое, что прочла моя дочь из фантастики, было: «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, детлитовская книжка (та самая) с рисунками Евгения Мигунова.

Кстати, о будущем…

«Постарайтесь понять, (…), что не существует единственного для всех будущего. Их много, и каждый ваш поступок творит какое-нибудь из них».