— Сукины дети…

— Сообщим американцам? — спросил Харель.

Премьер сел за стол. Вытер вспотевший лоб.

— Ни за что! Мы ничего им не скажем!

Это было неожиданностью.

— Но это союзники…

— Перестань. Ты, руководитель разведки это говоришь…

Теперь — вспотел уже Харрель. Он понимал, что нет друзей и нет врагов, а есть только интересы — но понимал он и то, что стоит Америке публично. Даже намеком отказаться от поддержки Израиля — и Израиля не станет. Его просто сметут с лица земли. В каждой из войн, которые они вели — они выстояли лишь благодаря быстрому восполнению техники за счет ресурсов НАТО. Если такого восполнения не будет — Израилю конец. Просто по законам математики.

— Это опасная игра.

— Не опаснее чем раньше. Ты встретишься с Адмони…

— Этим сукиным сыном? Да ни за что.

— Ты встретишься с Адмони завтра же — настойчиво продолжил премьер-министр Израиля и скажешь ему вот что…

Полковник не соврал — взял с собой, вместе на такси они спустились в город, доехали до небольшой гостиницы для советских специалистов, уютной и чистенькой. Пока ехали — Николай смотрел во все глаза на непривычный для любого русского город. В его понимании город — ряды многоэтажных коробок, больницы, школы, остановки… в любом советском городе принадлежность многих зданий можно определить, не читая вывесок — вот тут больница, а тут школа. Дамаск же сочетал в себе почти несочетаемое… восточная архитектура мгновенно уступала место современной, и наоборот, были какие-то замки, на улицах было очень тесно — но некоторые были наоборот широкими проспектами, очень много было магазинов и рекламных щитов, на английском, на французском и по всей видимости на арабском. Николай замети, какие тут широкие и большие балконы… во многих зданиях балконы (какой балкон? Лоджия!) занимают всю длину фасада, переходя один в другой. Почему-то в Советском союзе особенно престижными считались квартиры с большой лоджией[32] и большой кухней. Если бы в СССР строили дома по местным проектам — цены бы им не было…

Заселили его без особых формальностей в один из свободных номеров, там было все, в том числе горячая вода. Полковник показал на строение неподалеку и сказал, что это едальня, что-то вроде нашего кафе, там можно поесть намного дешевле, чем в гостинице. Но Николай решил не уподобляться некоторым командировочным, которые в стакане кипятильником чай кипятят и поел в кафе при ресторане, решив, что с тем, где харчеваться, окончательно разберется завтра. Хозяин гостиницы сам работал в ресторане, а так он учился в Харькове, знал русский и относился к советским очень хорошо. Тем более — к таким, которые живут в его гостинице, за которую министерство обороны платит ему за все номера, хотя не сезон.

Его номер имел балкон, на него он вышел перед тем, как заснуть. Несмотря на позднее время — под окнами шли машины со включенными фарами, сновали люди, раздавался какой-то смех, перемигивались огни рекламы.

Ближневосточный Париж и есть, подумал Николай, не видевший ни одного западноевропейского города — и пошел спать.