Они бросились на Далинара с фаталистической решимостью людей, которые знали, что они уже наверняка мертвы. Боль в руках и голове Далинара казалась ничем перед Дрожью. Он редко чувствовал её настолько сильно, как сейчас, прекрасную ясность, такую восхитительную эмоцию.

Он нырнул вперёд со сверхъестественной скоростью, и использовал плечо, чтобы ударить одного из солдат о стену. Другой упал от хорошего удара ногой, и Далинар прорвался через дверь за ними.

Таналан лежал на земле, окружённый кровью. Прекрасная женщина плакала над ним. Кроме них в маленькой комнате был лишь один человек: маленький мальчик. Лет шести, может, семи. Слезы текли по лицу ребенка, и он изо всех сил пытался поднять Клинок Осколков своего отца двумя руками.

Далинар стоял в дверях.

— Ты не получишь моего папу, — сказал мальчик, слова были искаженны его печалью. Спрены боли ползали по полу. — Не получишь. Ты… ты… — Его голос упал до шепота. — Папа сказал… мы сражаемся с монстрами. И с верой мы победим…

Спустя несколько часов Далинар сидел на краю Ущелья, болтая ногами над разбитым городом, лежащим внизу. Его новый Клинок Осколков покоился у него на коленях, его Доспех — деформированный и разбитый — кучей лежал рядом с ним. Его руки были перевязаны, но он отогнал хирургов.

Он уставился на то, что казалось пустой равниной, а затем взглянул на признаки человеческой жизни внизу. Кучи мёртвых тел. Сломанные здания. Осколки цивилизации.

В конце концов, к нему подошёл Гавилар, за которым следовали двое телохранителей из отряда Далинара — Кадаш и Фибин. Гавилар взмахом руки велел им оставаться сзади, а затем застонал, усаживаясь рядом с Далинаром, сняв шлем. Спрены усталости вились над его головой, хотя, несмотря на свое состояние, Гавилар выглядел задумчивым. С этими проницательными бледно-зелеными глазами всегда казалось, что он многое знает. Будучи подростком, Далинар просто считал, что его брат всегда будет прав в том, что он говорит или делает. Возмужав, он не поменял мнение об этом человеке.

— Поздравляю, — сказал Гавилар, кивая в сторону Клинка. — Садеас в ярости от того, что меч достался не ему.

— В конце концов, он когда-нибудь добудет свой, — ответил Далинар. — Он слишком амбициозен, чтобы я в этом сомневался.

Гавилар заворчал.

— Эта атака чуть было не обернулась для нас катастрофой. Садеас говорит, что нам нужно быть осторожнее, и не рисковать собой и нашими Осколками, атакуя в одиночку.

— Садеас умён, — сказал Далинар. Он осторожно потянулся своей правой, менее пострадавшей рукой к кружке с вином и поднес ее к губам. Это было единственное лекарство, в котором он нуждался, чтобы справиться с болью — и, возможно, оно поможет также и со стыдом. Оба этих чувства стали отчетливей, сейчас, когда Дрожь отступила и оставила его опустошенным.

— Что нам с ними сделать, Далинар? — спросил Гавилар, махнув в сторону толпы мирных жителей, которых окружали солдаты. — Десятки тысяч людей. Их нелегко запугать; им не понравится, что ты убил их кронлорда и его наследника. Эти люди будут сопротивляться нам годами. Я чувствую это.