А вот сейчас точно осудила бы. Точно. И от этого мне не по себе. Словно я ее память предала. Словно она сейчас зайдет в трейлер, где я с утра самого прячусь, и мне надо будет в глаза ей смотреть. А я не смогу. Это как на исповеди, когда в глаза пастору смотришь, «Простите меня, святой отец, ибо согрешила…».

ОН уже несколько раз проходил мимо трейлера, наверно искал меня. А я прячусь. Сижу тихо, как мышка, и только надеюсь, что он не будет заглядывать. Он знает, что я здесь, конечно знает, следопыт чертов. Но не заходит. Просто мимо проходит, словно показывает: "Я знаю, где ты, я все вижу».

И от этого, от его близости, ноют исцелованные до крови губы, тянет живот, и дрожат руки. И этот физиологический ответ тела, эта зависимость пугает ужасно. Так у меня ни с одним парнем не было.

Зачем я вообще пошла к этому сараю? Что мне там понадобилось? Что в голову мою стукнуло? То ли разговор с Дейлом накануне, о том, что хорошо бы нам обосноваться под крышей все-таки, то ли любопытство… Не могу сейчас понять. Да это и неважно теперь.

Вчера вечером Ти принес мне букет цветов. Самых простых, полевых. Но это было так неожиданно и приятно. Мне так давно не дарили цветов. Не оказывали таких трогательных знаков внимания! Я обняла Ти, и как-то совершенно случайно легко чмокнула в губы. А он придержал меня, не дал отстраниться, и потянулся поцеловать. Я уклонилась, подставила щеку, попытавшись перевести все в шутку.

Все-таки к более близким отношениям я была не готова.

Ти не стал настаивать, отпустил. Я отступила назад, избегая его взгляда, так неловко было. И пошла к дому Хершелла. Бет обещала посмотреть кое-какую одежду для меня.

По пути я вспомнила о нашем разговоре с Дейлом и свернула к сараю. Уже стемнело, но мне хотелось обойти сарай, посмотреть, что внутри, оценить, насколько нам может быть там удобно.

До сарая мне дойти не удалось, потому что, непонятно откуда, прямо мне навстречу вынырнул Диксон. Я остановилась, вздрогнув от неожиданности. Дерил стоял на моем пути, молча, перегораживая путь, без своего привычного арбалета, хмурый и злой. Как всегда, отводил взгляд.

Я нерешительно поздоровалась, но он не ответил. Честно говоря, уже тогда меня ситуация стала немного пугать. Я не боялась его, понимала, что он ничего мне не сделает. Но это злое выражение лица, эта хмурость настораживали. Я решила не искушать судьбу и вернуться обратно, когда Диксон все-таки заговорил.

— К черномазому торопишься?

Я вздрогнула от этого хриплого голоса и резкого неприязненного тона, удивилась вопросу. При чем здесь Ти? И что это вообще за грубое расистское высказывание?

Я решила не отвечать на гадкое замечание, просто развернулась и сделала шаг назад.

Но тут Диксон резко и больно дернул меня за руку, притянул к себе. Я испуганно выдохнула, открыла рот, решая, возмутиться такому обращению (хотя, чего уж там, должна бы привыкнуть, он уже несколько раз меня вот так вот бесцеремонно хватал), или сразу начать кричать погромче, звать на помощь.

И натолкнулась на его взгляд. Сейчас он смотрел прямо. Жестко. Злобно. И еще что-то было в его глазах, в самой глубине зрачков. Что-то непонятное мне, пугающее. Будоражащее.