— Поздравляю, — сухо отвечаю я. — И… еще раз поздравляю. Считай, что кто-то уже проложил в твоей жизни колею. Со вторым будет проще, а после третьего, говорят, никто уже не считает.

— Рада, что ты так заботишься о моем душевном благополучии, Наиль, но вынуждена огорчить: меня этим не задеть.

— В таком случае нам вообще не о чем разговаривать. Ты просто тратишь мое время.

Я уже почти у ширмы, даже успеваю протянуть руку, чтобы отодвинуть тяжелый полог, когда мне в спину раздается:

— Наши родители считают, что брак укрепит капиталы. И твой отец просил напомнить, что ты все еще его ее единственный наследник, и у него почти закончилось терпение ждать, когда ты перестанешь корчить доктора с нищенской государственной зарплатой и станешь частью семейного бизнеса.

Ах вот в чем дело. И как я раньше не догадался.

Почти злюсь на себя за досадное упущение, но, как ни странно, в голове сразу проясняется, как если бы Лейла сдвинула фигуру на шахматной доске, и я вдруг увидел, какую партию она собирается разыграть. В данном случае, на пару с моим отцом. И наверняка с активным участием ее родителей.

Поворачиваюсь, награждая ее самой циничной из своих усмешек. Лейла успела пригубить вино и на безупречно чистом стекле остался алый отпечаток. Вот примерно так же она поступила и со мной: замарала собой. И все-таки, я был бы глупцом, если бы не признал, хотя бы перед самим собой, что она все так же, как и раньше, волнует и манит. Но также верно и то, что второй раз на этот крючок ей меня уже не поймать.

— Семьи решили, что Наиль станет козлом отпущения, приютит потасканную девку и будет радоваться, как ребенок. И ты тут же прискакала сообщить мне эту радостную новость. Просто чудо, что так легко нашла и…

Я делаю паузу, чтобы сложить внезапные два и два. Не бывает таких совпадений. Не в тех вещах, где замешан мой отец. Теперь понятно, почему Ян чуть не душу из меня вытряс, уговаривая пойти с ним и «заценить» его новую девочку. Хоть, как оказалось, девочка новой быть совсем не желает. Разберусь с Лейлой — и вытрясу душу из этого придурка, даже если он сделал все это из добрых, блядь, побуждений.

— Ладно, я понял, Лейла. Почти хочется похвалить тебя за попытку, но, знаешь… Не пошла бы ты в жопу вместе со своим семейным планом и Великим Будущим?

Вот теперь она заводится. Вскакивает и швыряет бокал мне в голову, но не попадает, и он разбивается о стену позади меня. Немного кривлюсь, потому что несколько осколков явно отрекотшетили мне в затылок, но эта боль просто как манна небесная — отрезвляет и успокаивает.

— То, что я тебе изменила не дает тебе права вести себя, как свинья!

— Еще как дает. — Теперь я откровенно забавляюсь, а заодно прихожу в себя, потому что если сейчас не трансформирую злость во что-то менее деструктивное, то, вернувшись в зал, точно начищу Яну рожу. А ведь он, можно сказать, мой единственный друг.

— Ты лучше меня знаешь, что я пойду на все, ради семьи, — заявляет Лейла.

— Вперед, иди. У тебя всегда отлично получалось ходить по трупам, Лейла. Наверное, испытываешь изощренное удовольствие, барахтаясь в гнили.