Нет, партнеров она найдет, но…

…пока найдет, пока притрется, пока на нынешние объемы выйдет, не говоря уже о повышении. Я понимала ее тоску по потенциально упущенной выгоде, однако на памяти моей ни одно вот такое «шубуршание» неясной природы не оборачивалось чем-то простым и безобидным.

Грета ни о чем не просила, но от того на душе становилось совсем уж тошно.

— Я посмотрю, — решил Эль, окончательно испортив настроение.

Герой недоделанный.

…шахта, в которой шубуршалось, расположена была в стороне от прочих. И пара деревянных щитов, щедро расписанных рунами, этак ненавязчиво намекала, что соваться туда не стоит. Я щиты оценила, как и подернутые ржавчиной рельсы, уходящие во тьму.

Кривые стены.

Мох на них.

Соваться вглубь расхотелось совершенно.

Но разве ж моего… гм, жениха, чтоб не сказать неприлично, удержишь? Он вон и шею вытянул, ушами прядет, что жеребец на полосе препятствий, прикидывая, как бы сподручней во тьму первозданную нырнуть. Мы с маншулом переглянулись, и я покачала головой: героизм, он такой, от откровенной дурости недалеко ушел.

Я огляделась.

Как назло, камней подходящих, чтобы огреть героя по затылку, не наблюдалось.

— Ничего не чувствую, — признался Эль, ткнув пальцем в деревянный щит, который взял и хрустнул, что заставило эльфа убрать руки за спину, да только поздно: по щиту поползла трещина, раскалывая рунопись пополам.

Что-то щелкнуло.

Загудело в горе.

— А оно так должно? — поинтересовался Гретин жених, ныне бывший, приставленный к нам то ли проследить, чтобы гости добрались до нужной шахты, то ли предотвратить побег, то ли просто девать его было некуда.

Он то и дело укладывал руку на топор.

Хмурился. Шевелил густыми бровями. Губы оттопыривал.

В общем, старался как мог выглядеть еще большим идиотом, чем был. И надо сказать, у него получалось.

— Должно, должно, — проворчала я, вглядываясь в шахту.

И вот не уйдешь же… не знаю, кто этот щит ставил, но, благодаря ему, что бы там внутри не шубуршалось, оставалось оно в шахте. А значит, совесть не позволит оставить бедных… ладно, не очень бедных и не таких уж беззащитных гномов в неведении.

Нам ведь не надо лезть глубоко.

Два шага.

И веревку привязать, а то ведь иным тварям и этих двух шагов хватит, чтобы голову заморочить. Я присела и веревку достала. Крепкую. Конопляную. Не единожды меня выручавшую. Привычно пробежалась пальцами, проверяя целостность, а то, поговаривали, находились порой умельцы…

Нет, не знаю, что за человеком матушка моя была, но главное правило — проверять снаряжение — она мне в голову вбила.

Пара свечей в негасимых стаканах.

Повязки с отвращающими знаками… Эль от такой отмахнулся, молча вытянув корешок на тонком шнурке. Свое, значит… предусмотрительность — это хорошо.

— А… — глядя на добро, которое я раскладывала прямо в коридоре, Эричек постепенно бледнел. — Можно, я тут останусь? Посторожу.

— Посторожи, — я решила быть великодушной, главным образом потому, что лишние люди, пусть даже и не совсем люди, главное, что медлительные и беспомощные, мне не нужны.

Вот и…

Тьма молчала.

Эль пялился в нее с видом презадумчивым. А меня посетило чудесная мысль: щиты-то хлипкие… вон, одного тычка хватило, а нежить, она тычком не остановилась бы… и если так, может, нет никого в шахте из тех, которых к ночи вспоминать не стоит?