– Я любила коттедж, – задумчиво произнесла девушка. – Хоть и небольшой, но все же это был наш дом. Мама создала там уют. Поэтому, когда мы переехали, я, как могла, позаботилась о том, чтобы нам и в комнате было комфортно. Мы были бедны, но, вот странно, не нуждались. Не помню, чтобы мне очень уж чего-то не хватало. Нам было тепло и хорошо.

– Но вы скучали по прежнему дому, – полуутвердительно сказал Шазим, когда Айла умолкла.

– Конечно, ничто не сравнится с коттеджем, – призналась она. – Я родилась там и прожила в тех стенах всю жизнь. Никогда мне в голову не приходило, что наступит тот день, когда я не смогу назвать этот дом своим.

– Так и должно было быть, – возразил шейх. – Не могу поверить, что вас лишили права на жилье после стольких лет.

– Мы не могли себе позволить такую высокую арендную плату, и леди Анконнер дала мне понять, что нет работы – нет и дома.

– Когда она сказала вам это?

– После того, как маму в первый раз положили в больницу. Я-то ничего не поняла и даже обрадовалась – хотя и не ожидала увидеть леди у себя на пороге. Она не славилась своей добротой, но я подумала, что мама придет в восторг, узнав, что ее навестила хозяйка.

– И как все вышло?

– Мама была счастлива, что в замке о ней помнят, и не хотела слышать ни слова против хозяев – даже когда леди Анконнер объяснила, что если мама не может больше готовить, придется нанять другую прислугу, и коттедж понадобится им.

Шазим был потрясен.

– Так она выставила вас на улицу, зная, что ваша мать больна?

– Это было чистым расчетом – по крайней мере, так сказала леди Анконнер. А мама согласилась. Она говорила, что таков был порядок в замке испокон веков.

– И эта так называемая леди не могла поменять правила ради больной женщины, отдавшей всю свою жизнь работе в замке?

– Леди Анконнер не хотела ничего менять – да и не могла. Все эти пикантные истории, что вы слышали про их вечеринки, правда. Так что им просто необходима была прислуга.

Могли бы освободить какой-нибудь неиспользуемый чердак для новой прислуги, оставив умирающую женщину в ее доме – единственном приюте на всем свете, подумал Шазим, но промолчал. Что толку произносить гневные речи, они лишь расстроят девушку.

– Слышал, что Анконнеры потеряли свое состояние, – сменил он тему.

Айла неопределенно пожала плечами и сказала:

– Мне как-то некогда было следить за перипетиями их судьбы.

Шазим не поверил в это, и к тому же в голосе девушки прозвучала такая боль, словно рассказанная история произошла буквально на днях. Он не мог понять, как можно было так бессердечно обойтись с больной женщиной. Эта Анконнер, должно быть, гордится своим благородным происхождением, но поистине она не имеет никакого права называться леди.

– Вы, я знаю, выросли в интернате для королевских детей, – напомнила Айла, отвлекая его от грустных мыслей. – Наверное, было нелегко вдалеке от родителей.

– У меня были братья и сестры, – отозвался Шазим. – А старший брат заменил мне отца.

– А сейчас? – осторожно спросила Айла, понимая, что вступает на опасную территорию.

Шазим не ответил и поспешил сменить тему. Посмотрев на толпу людей и празднично украшенные палатки, он произнес: