А та оказалась чудовищем.

Чудовищем, которому было всё равно, что мама Эстеллы умерла, а маленький ребёнок остался сиротой. Чудовищем, которого заботила только собственная персона и какая-то дурацкая вечеринка.

Разбитая мечта Эстеллы была на вкус как пепел.

«Ну и что мне теперь делать?» – подумала она с тяжёлым сердцем.

Эстелла не была готова вернуться в Берлогу. Но и оставаться в мастерской было невыносимо. Всякий раз при виде имени Баронессы на очередном наряде, наброске на стене или документе в корзине ей становилось дурно.

Эстелла сгребла свои вещи в охапку и вышла на улицу. Она бесцельно брела по дороге, словно в тумане. Она просто позволила своим ногам нести себя, а сама мысленно вернулась к той тёмной ночи, которая навсегда изменила её жизнь. Она так давно о ней не думала. Но сейчас воспоминание было столь отчётливым, словно трагедия произошла совсем недавно.

Мама и Баронесса разговаривают. Собаки лают. А затем мамы больше нет. Она погибла, упав с утёса. Воды у его подножия навсегда поглотили её.

Это страшное событие наложило отпечаток на жизнь Эстеллы. Ей пришлось жить по законам улиц. А Баронесса тем временем прохлаждалась в своём роскошном особняке, посещала лучшие вечера и создавала фантастические наряды. Словом, делала всё, чтобы её имя стало синонимом высокой моды.

Какая несправедливость.

Вздохнув, Эстелла подняла глаза и увидела, что ноги принесли её к Риджентс- парку. Казалось, фонтан мерцал в ярком свете луны. Она подошла к ближайшей скамейке, села на твёрдую поверхность и зарылась лицом в ладони.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Эстелла подняла глаза. К своему удивлению, она увидела Джаспера и Хораса. Они стояли перед ней. Джаспер выглядел встревоженным, а Хорас... Ну, он выглядел как Хорас.

– Говорил же, – произнёс Хорас самодовольно. – Где ей ещё быть.

Эстелла пожала плечами. Он прав. Но для чего они её искали? Она посмотрела на небо в сумерках и вспомнила. Они собирались провернуть одно дельце этим вечером в театральном квартале. Она и не заметила, что уже поздно. Как вдруг её глаза наполнились слезами, а изо рта вырвался стремительный поток слов.

– Она назвала мою маму воровкой, – сообщила Эстелла. – И сказала: «Мать из неё получилась никудышная».

Джаспер тряхнул головой, пытаясь разобрать, что говорит Эстелла и о ком она ведёт речь. Затем его глаза округлились, когда он сообразил, что к чему.

– Баронесса знала твою маму?

Эстелла кивнула. Поднимаясь на ноги, она вытерла ладони о полы рубашки, беря себя в руки.

– Оказывается, это на её вечер мы приехали тогда много лет назад, – объяснила она. – Мама на неё когда-то работала. Я обронила ожерелье, убегая. Видимо, она его нашла. – Когда эти слова прозвучали, сложившаяся ситуация стала ещё реальнее и ещё ужаснее. Но кроме того, они придали Эстелле решимости сделать то, что она сочла обязательным в то же мгновение, когда увидела ожерелье. Выбора нет. – Я его верну.

– Вернёшь? – повторил Джаспер. – То есть...

– Украду, – закончила за него Эстелла. Именно это она и собиралась сделать. Баронессе не достанется единственная вещь, которая осталась от мамы. – Я могла бы попросить отдать его мне, но она ужасный человек, так что, скорее всего, и думать об этом нечего. К тому же украсть его будет куда веселее. – Она улыбнулась.