Зеленый считается также и красивым цветом, а некоторые авторы даже называют его прекрасным. Не только потому, что он преобладает на лугах, в лесах и садах и тем самым радует глаз, но еще и потому, что это умиротворяющий цвет, который дает отдых зрению и душе. Такие идеи не новы, они уже встречаются у Вергилия, Плиния Старшего и многих авторов эпохи Империи: если смотришь на зеленое, усталым глазам становится легче. В Риме из толченого изумруда делают бальзам для глаз: зеленое успокаивает воспаленные глаза и укрепляет зрение[67]. Веру в целебную силу зеленого человечество пронесет через века, так что в итоге он станет цветом медицины и фармакологии.

Но в Средние века к этому аргументу добавится еще один: зеленый прекрасен, поскольку располагается в середине того, что мы сегодня назвали бы «цветовой гаммой». Как мы видели в предыдущей главе, такого мнения придерживался кардинал Лотарио (будущий папа Иннокен тий III) еще в 1190-х годах, когда писал о богослужебных цветах: «Место зеленого – на полпути между белым, черным и красным, а потому использовать его надлежит в те праздники, для которых не подходят ни белый, ни красный, ни черный». Зеленый – промежуточный цвет! Это отнюдь не недостаток, а, наоборот, достоинство, особенно в XIII веке, в эпоху, которая особенно ценит умеренность и «золотую середину». Зеленый – умеренный, уравновешенный, пристойный цвет. Этим он и прекрасен.

Так утверждает один из величайших богословов того времени, Гийом Овернский, епископ Парижа в 1228–1249 годах[68]. Можно было ожидать, что этот князь Церкви станет восславлять белый или красный, два главных цвета христологии. Но нет: он предпочитает зеленый, поскольку этот цвет располагается на середине цветовой шкалы, которую разработали ученики Аристотеля за два века до нашей эры и которую ни античные, ни средневековые ученые не пытались оспаривать по существу. Они лишь дополнили ее, чтобы получилась семерка цветов: белый, желтый, красный зеленый, синий, фиолетовый, черный. Заметим: этот цветовой порядок, который останется основополагающим в Европе вплоть до открытий Ньютона, не имеет ничего общего со спектром. В XIII веке, когда так много внимания уделяется изучению проблем света и зрения, взгляды Гийома Овернского разделяют многие ученые, причем все они – прелаты или богословы (например, Роберт Гроссетест, Джон Пэкхэм, Роджер Бэкон). Белый и черный, находящиеся на концах шкалы, – слишком переполнены смыслами, они слишком резкие, слишком удаленные и вследствие всего этого утомляют зрение: белый заставляет сетчатку чрезмерно растягиваться, а черный, напротив, сжиматься. Зато зеленый, находящийся на середине, не требует от глаза никакого напряжения. Зеленый – расслабляющий цвет. Вот почему в начале XI века, если верить поэту и прелату Бодри де Бургейю, люди предпочитают писать на табличках, покрытых не белым или черным, а зеленым воском. Вот почему переписчики и миниатюристы, садясь за работу, кладут рядом предметы зеленого цвета, или даже изумруды, чтобы время от времени давать отдых глазам